К 115-летию со дня рождения Николая Кооля
> Так пишет о песне «Там, вдали за рекой» известный белгородский краевед Борис Осыков в книге документальных рассказов «Белогорье, синие дали». Чем же она приобрела легендарность?
Эта песня звучит лейтмотивом в фильме «Как закалялась сталь» по роману Николая Островского. Ее строки вспоминает на страницах своей знаменитой повести «Сумка, полная сердец» писатель-белгородец Владимир Федоров. Пели ее и в годы первых пятилеток, и во время Великой Отечественной войны, и на послевоенных стройках, и в студенческих общежитиях, и на пионерских слетах. Вполне понятно, почему долгое время «Там, вдали за рекой» считалась народной — ее знали наизусть целые поколения. У нее, как и у ее автора Николая Кооля, своя непростая история.
Николай Мартынович Кооль по происхождению эстонец. Как часто его называли — человек с эстонской фамилией и российской биографией. По одним источникам, он родился в Лифляндской губернии, по другим — в Боровичском уезде Новгородской губернии. До своего шестнадцатилетия жил на хуторе с отцом, эстонским арендатором небольшого поместья Мартыном Коолем, учился в местном училище.
Белгородский период Кольки Пекаря
Далее судьба будущего поэта связана с Белгородом и Курском. В 1919 году Кооль покинул отчий дом, как он писал, «спасаясь от голода», и приехал в Белгород в поисках заработка, где устроился в пекарню. В гражданскую войну стал «сыном полка» Эстонского кавалерийского дивизиона 13-й армии, воевал, получил тяжелое ранение в одном из боев под Казачьей Лопанью. Его снова отправили в Белгород — на лечение в госпиталь. Излечившись, он занялся организацией комсомола в Белгороде и Курске. Именно в Белгороде Кооль довольно скоро стал бойцом ЧОНа (частей особого назначения — военно-партийных отрядов в 1919-1925 годах по борьбе с контрреволюцией), попутно отказавшись от «отца-кулака». В ЧОНе он служил с 1920 по 1924 годы, затем вступил в ОГПУ (объединенное государственное политическое управление, главная политическая спецслужба).
После госпиталя Николай случайно познакомился с редактором «Белгородской правды» В.Ф. Янсоном. Ему молодой боец показал свои первые, еще довольно слабые в литературном отношении стихи и рассказы. Однако Янсон усмотрел ростки таланта в его сочинениях и порекомендовал поступить в Курскую губернскую совпартшколу. Кооль занимался собственным образованием постоянно — во второй половине 1920-х годов он учился на заочных отделениях МГУ, института красной профессуры и МГПИ им. В.И. Ленина.
По окончании совпартшколы его назначили заведующим политпросветотделом в Курском райкоме комсомола в 1923 году. Теперь Кооль решил всерьез развить свой литературный талант. Поэт писал: «Первый мой рассказ «Смычка» был опубликован в первомайском номере «Курской правды» в 1923 году. После этого печаталось немало моих стихов, заметок и раешников в «Курской правде» и в ее еженедельном приложении «Комсомолец». Я часто подписывал их псевдонимом Колька Пекарь».
«Смерть комсомольца»
В апреле 1924 года в СССР впервые по окончании гражданской войны провели первый призыв в регулярную армию, так сказать, мирного времени. В числе первых призывников оказался и Николай Кооль. Тут-то и пригодилась найденное новобранцем в своих потайных карманах стихотворение, использованное в дальнейшем в качестве строевой песни. Песню пели красноармейцы, маршируя на Ходынском поле Москвы.
Текст песни поэт несколько раз переделывал, и в том же 1924 году стихи будущей легендарной «Там, вдали за рекой» (авторское название «Смерть комсомольца») появились на страницах «Курской правды». В конце двадцатых годов широко известный профессор Московской консерватории, регент храма Христа Спасителя, выдающийся хоровой дирижер и композитор Александр Александров переработал народно-красноармейскую строевую песню, аранжировав музыку для голоса и инструментов. И свет увидело законченное произведение — песня «Там, вдали, за рекой».
Советский поэт Евгений Долматовский нашел стихи песни наивными, но очень искренними. В них автор использовал часто применяемый в различных народных песнях сюжет, в котором умирающий воин просит своего верного коня или друга что- то кому-то передать, естественно, пафосно-героическое, с целью придать своей смерти смысл. Сам Николай Мартынович рассказывал, что, сочиняя свое стихотворение, он опирался на старинную песню «Лишь только в Сибири займется заря», которая дала ему некий ритмический рисунок.
Сочинение Кооля вызвало очень много споров и толков касательно правдоподобности. Ведь на момент его написания автор был еще очень молодым человеком. Сам он тогда пороха не нюхал, на фронте не воевал, потому что даже в песне есть слова «сотня юных бойцов из буденновских войск». А у буденновцев были не сотни, а эскадроны, на разведку посылали не юных бойцов , а самых опытных. Да и что это за разведка, которая ввязывается в бой — увидела разведка позиции противника и поскакала в атаку… Разведка вообще выполняет другие функции. Сотня бойцов против роты деникинцев — это уже битвой называется. Но все же драматичность, романтическая героика и простое, искреннее звучание стихотворения придали незамысловатым строкам ореол народной песни. Песня-рассказ о гибели молодого красногвардейца стала живым памятником героям гражданской войны.
Эстонский эпос на войне
Тем временем, оставаясь неизвестным автором знаменитого создания, Кооль работал редактором научного отдела Государственного издательства РСФСР, преподавал на Дальнем Востоке и в Москве. Это были уже тридцатые годы. Пришла Великая Отечественная война. С первых и до последних ее дней Кооль находился на фронте — воевал в Эстонском стрелковом корпусе сначала командиром роты, затем батальонным комиссаром. Здесь, на передовой, он перевел эстонский богатырский эпос «Калевипоэг». Работать приходилось по ночам, при свете «лампы», сделанной из снарядной гильзы. Первое время для этой цели использовались пороховые «макаронины», извлеченные из найденных в лесу немецких снарядов. Одна такая «макаронина» горела до двух минут, в течение которых Коолю надо было запомнить две-три стихотворных строки, затем в темноте мысленно перевести их на русский, а при следующей пороховой вспышке занести перевод в тетрадь. Днем, в свободную минуту, записи, где одна строка наползала на другую, проверялись. Но разобрать написанное подчас было просто невозможно и приходилось делать перевод заново. Упростить ее помог батальонный оружейный мастер, который из гильзы противотанкового патрона изготовил «зажигалку». При ее мигающем пламени была переведена большая часть из сорока тысяч стихотворных строк. Русский перевод «Калевипоэга» стал событием в культурной жизни страны. А в библиотеке Кооля рядом с внушительным томом эстонского эпоса стоял светильник из гильзы артиллерийского патрона.
Право авторства
После войны и до своей кончины в 1974 году Николай Мартынович жил в Москве, долгие годы преподавал русский язык и литературу в 525-й московской школе. С 1948 по 1960-е годы работал преподавателем Всесоюзного заочного финансово-кредитного техникума. В 1948 году в московском издательстве «Советский писатель» вышел его сборник рассказов «Эстонские новеллы».
Уже на склоне лет поэт решил вопрос об авторстве «Там, вдали за рекой»: нашел номер «Курской правды» со стихотворением «Смерть комсомольца», и только тогда доказал свое право называться автором знаменитого на всю страну сочинения. Авторское свидетельство было выдано Николаю Мартыновичу Коолю только в 1950 году. В 1980 году в книге «Звонкие судьбы» поэт Виктор Викторов вспоминает встречу с Коолем: «Лет пятнадцать назад он был в Москве по своим писательским делам — он работал тогда над переводом с эстонского языка на русский большого романа, шестнадцатого по счету. Когда мы случайно встретились в Большом Гнездниковском переулке, где находилось издательство «Советский писатель», Николай Мартынович достал из толстого потрепанного портфеля новенький песенник и, усмехаясь, пожаловался: «Вот опять про меня забыли. А я-то ведь живой… На толстых книгах мою фамилию пишут, а здесь забыли…»
Маргарита ТЕРЁХИНА, библиограф отдела краеведческой литературы Универсальной научной библиотеки
