«Я не могу — у меня лапки!»

В начале октября этот вопрос даже рассматривался на заседаниях Государ­ственной Думы. Депутаты обеспокоены тем, что пришедшее с Запада движение намеренно пропагандируют в нашей стра­не, не просто увлекая детей необычной спортивно-ролевой игрой, но и провоци­руя асоциальное поведение. Предлагали даже ввести штраф для родителей. Мы решили выяснить, что такое квадробинг, и понять, есть ли нашему обществу чего опасаться в лице его представителей или это невинное увлечение, привержен­цев которого общество незаслуженно обижает. За разъяснениями обратились к специалисту с 20-летним стажем — ме­дицинскому психологу первой категории Белгородской областной клинической психоневрологической больницы Заре Акоповой.

— Зара Анатольевна, расскажите, что это за явление с вашей точки зрения и чем оно характеризуется?

— Сразу оговорюсь, что в моей практи­ке я не встречала детей и подростков с этим увлечением. В принципе, подобные субкультуры всегда расцветают в горо­дах. Но сейчас у наших детей и подрост­ков в связи со сложившейся ситуацией не­сколько другие проблемы.

У явления, с которым сейчас столкну­лись наши законодатели, есть несколько пластов — это и вариант физических за­нятий, и подростковая субкультура, и косплей (костюмированная игра. — Прим. ред.). И каждый пласт закрывает какие-то потребности. Если мы говорим о квадро­бинге как виде спорта, то здесь, я думаю, на первом плане сочетание восхищения животной грацией, любовь к новому и ин­терес к физическим упражнениям. Можно рассуждать о том, является это новым спортом или просто вариант более или менее удачно подобранных физических упражнений, это, на мой взгляд, покажет жизнь. Я думаю, можно провести анало­гию с паркуром. И там, и там есть своя философия, есть физические нагрузки, есть польза для организма. И то, и дру­гое воспринимается со стороны как некий слом социальных норм, потому что лично у меня зарождение паркура ассоциирует­ся с группами молодёжи, которые просто прыгали по скамейкам, стенам, гаражам, передвигаясь таким образом по городу. Всё это создало вокруг движения атмосферу хулиганства. Мне кажется, это очень похоже на то, что мы наблюдаем сейчас вокруг квадробинга. Как правило, как только появляется какое-то движе­ние, оно обрастает большим количеством «адептов», впечатлившихся внешней сто­роной. В результате мы получили детско- подростковую субкультуру квадроберов, просто начавших играть в зверушек. И здесь оно частично смыкается с коспле­ем, то есть, просто отыгрыванием персо­нажа, в данном случае — животного. И как любая подростковая субкультура, она по­зволяет обрести круг своих, которые опоз­наются по внешним признакам — маскам и хвостам, и бросить вызов социуму, в дан­ном случае в очень инфантильной форме.

— Стоит ли родителям опасаться такого увлечения детей?

— На мой взгляд, всё зависит от ре­бёнка и от того, как именно реализуется это увлечение. Если ребёнок занимается этим как спортом, то последствия могут быть, как и в любом активном спорте, — ушибы, растяжения, переломы. Если он отыгрывает персонажа, то важна умест­ность этой игры. Одно дело, когда дети играют между собой, другое — если на­чинают вовлекать в это посторонних. Сейчас активно обсуждают то, что можно назвать мелким хулиганством, — когда под­ростки кого-то кусают, царапают, пугают. Но у взаимодействия с окружающими мо­жет быть и другая сторона, сам ребёнок может пострадать от недоброжелательно настроенных к нему даже его ровесников. То есть, как и со всеми увлечениями, ро­дителю важно знать ответы на вопросы «Как? Где? С кем он играет или трениру­ется?». И, конечно, очень важно, чтобы игра не смешивалась с обычной жизнью.

— Как вам кажется, по какой причи­не людям нравится ассоциировать себя с животными? Может быть, их что-то не устраивает в мире людей?

— Ассоциация с животными — это во­обще архаичная тенденция. Если мы вспомним древних людей, то животное- покровитель или предок — это обычное явление в племенах. Это некий ресурс, которого у человека нет, но которым с ним могут поделиться. И это есть во всех культурах, достаточно вспомнить хотя бы «Слово о полку Игореве», где князь Игорь соколом полетел, Овлур волком побежал из плена. Или сказка про Арысь- поле, которая приходила кормить своего младенца. Эти вещи, они ведь никуда не ушли, они остались в языке, в ласковых обращениях «рыбонька», «ласточка», «кисонька». Мужчины любят ассоцииро­вать себя с хищниками — волками, мед­ведями. Это подчёркивает их бруталь­ность. Женщины — с кошечками. Фраза «Я не могу — у меня лапки» — это милый запрос на помощь и демонстрация своей слабости. Дети всё это реализуют проще и демонстративнее. Знаете, какие книги стабильно называли мне дети как самые читаемые? Не «Гарри Поттер». «Коты- воители»! Это сага об очеловеченных кошках в нескольких поколениях. И у этого мира есть огромный фандом, дети и под­ростки играют в ролевые текстовые игры, где их герои — кошки. Но так как в это дети играют, рисуя своих героев, снимая про них мультики, то это не попадает в зону внимания общественности. И проходит со временем, как любая другая игра. Совре­менный мир — странное место. С одной стороны, вопросы выживания решены, всё достаточно сытно и удобно, с другой — он стал намного более некомфортным за счёт скорости. Наша психика просто не успевает за научно-техническим прогрес­сом. Кроме того, амбициозных проектов о покорении космоса, на которых росли дети 90-х, нет, но проблем у взрослых, кажется, стало больше, чем во времена нашего детства. Так что «я котик, у меня лапки, я хочу в домик, а не вашу взрослую жизнь».

— Что вы скажете о взрослых лю­дях, поощряющих желание детей вы­глядеть, как животные, не только дома или на каких-то встречах «роле­виков», но и в повседневной жизни?

— Если мы говорим о воспитании де­тей, то перед нами огромная линейка, где на одном краю «всё можно», а на другом — «всё нельзя». И каждый сам регулирует место на этой шкале. В результате вы­страиваются разные стили воспитания — от попустительского до авторитарного. Это зависит от того, как родители видят свою роль в воспитании детей. У меня на приёме были родители, которые при­ходили, потому что им кто-то посоветовал посетить психолога. Когда я начинала с ними беседовать, то выяснялось, что у ребёнка есть поведенческие проблемы, но сам родитель их как проблемы не вос­принимает. Кто-то считал, что это нор­мально — всё разрешать, кто-то не может вынести детских слёз, если отказывает в просьбе. Когда речь идёт о каком-то не­обычном увлечении или поведении, роди­тель может демонстрировать излишнюю лояльность, чтобы подчеркнуть насколько он на одной волне с ребёнком или про­грессивен. Как правило, потребность или слабость, которую закрывает родитель своим попустительством, намного пере­вешивает социальное неодобрение от та­кого поведения ребёнка.

Есть, например, видео, где бабушка выгуливает внука на поводке. И вроде бы можно было бы сказать, что это хорошо — играть вместе с ребёнком. Но взрослый должен не просто потакать, а выстраи­вать границы «можно-нельзя». Плохо, когда эти границы очень узкие и нельзя многое, но когда их нет — ничем не лучше.

— Как думаете, этот человек, ко­торый выгуливает ребёнка на повод­ке, — квадробер?

— Нет, конечно. Если бы этот взрослый был квадробером, он бы гулял на четве­реньках сам.

— Ну а если предположить ситуа­цию, в которой квадробер — это ро­дитель, у которого есть маленький ребёнок, и он воспитывает его, как животное? Есть ли тут о чём беспо­коиться?

— Если человек начинает путать реаль­ность и вымысел, то это уже зона психиатрии.

— Какую роль в становлении лично­сти играют всевозможные ролевые игры, и есть ли у них обратная сто­рона или некая грань, переступив ко­торую человек нуждается в помощи психолога или даже психиатра?

— Давайте сразу поясним, что мы гово­рим не о ролевых играх 18+, а об отыгры­шах каких-то персонажей, очень близких к актёрству. Я очень уважительно отношусь к ролевому движению. Оно даёт возмож­ность в безопасной и адекватной форме выразить чувства или примерить на себя какую-то совершенно несвойственную роль, выполняя этим психотерапевтиче­скую функцию. И в ролевой игре можно завершить какие-то внутренние личные истории, без социальных последствий для себя и окружающих. Можно быть злодеем, наивным глупцом, героем. И, выплеснув это, вернуться более цельным в обычную жизнь. Плюс это обычно очень эстетично, это костюмы, парики, доспехи, оружие. Это изучение танцев или культуры про­шлого. Это очень расширяет и разнообра­зит жизнь. Но уровень погружения у всех разный. Кто-то легко поиграл и вернулся в реальность с новыми впечатлениями, а кто-то прячется в вымышленном мире. И тогда ситуация мало, по сути, отличается от игромании или зависимости от гадже­тов. Если же говорить об идентификации себя с животными, то здесь, мне кажется, не столько ролевая игра, сколько психоло­гический регресс. Есть такая форма пси­хологической защиты, когда при сильном стрессе человек начинает вести себя мо­ложе своего возраста. Наиболее распро­странённые формы — это когда старший ребёнок начинает подражать младшему, проситься на горшок или просить, чтобы его кормили. В принципе у всех нас быва­ют периоды регрессии, когда мы просто «хотим на ручки». В норме — это кратковре­менные моменты, после которых человек возвращается к взрослому поведению. Но в данном случае, думаю, надо говорить о некоторой личностной незрелости. То есть эмоционально-волевая сфера этих детей не соответствует календарному возрасту. Они испытывают сложности в социаль­ном взаимодействии, и в квадробинге как раз ведут себя в соответствии со своим внутренним возрастом. Именно поэтому им тяжело возвращаться в относительно взрослую жизнь. Конечно, если человек начинает смешивать роль и реальность, то надо обратиться к психологу.

— Какие признаки свидетельству­ют о необходимости предпринять меры, и как это сделать?

— Как и со всеми увлечениями, важно обращать внимание на выраженность ув­лечения и нарушение социального функ­ционирования. Если ребёнок просит на­зывать себя вымышленным именем, он вовлекает в игру семью и посторонних, изменяется режим дня, ребёнок начинает проявлять агрессию, перестаёт выпол­нять домашние обязанности, нарушает правила поведения в школе — это уже со­вершенно чёткие признаки дезадаптивно­го поведения. И необходимо обращение к специалисту. Но мне кажется, важно по­нимать, что поведение — это только форма реализации какой-то потребности. Если что-то просто запретить, то потребность никуда не денется и может проявиться в ещё более резкой форме. Поэтому важно разбираться с причинами, которые лежат в основе поведения и не бояться обра­щаться за помощью.

Беседовала Марина МИНДОЛИНА
ФОТО ISTOCK.COM