Маршрут длиною в жизнь

— Вот видите, как я сижу. Особенно при поворотах неудобно. Сейчас я беру второй размер постоянно, — досадует водитель Егор Ткаченко, указывая на свой бронежилет.

Даже если размер подходящий, даже если ты самый молодой водитель в транспортной компании, в броне­жилете за рулём весь день тяжело. Когда его ношение сделали обязательным не на всём маршруте, 24-лет­ний Егор вздохнул полной грудью.

— Начальство нам предложило такой вариант, что мы его будем надевать только на остановке Щорса, когда пересекаем улицу Губкина — в зоне опасности, это Есенина, Губкина, «Спутник».

В спальный район, который десятки лет назад за близость к соседнему приграничному региону назвали Харьковской горой, прилётов больше всего. Чтобы не поднялась волна возмущения, руководство транспорт­ной компании не закрепляет этот маршрут за опреде­лённым водителем. В южную часть города ездят все, по очереди.

— Выдали бронежилеты, каски вот эти. Стёкла у нас в салоне обклеены бронеплёнкой все, кроме лобового. Его нельзя ничем заклеивать. Но там, где смогли, мы всё оклеили, — рассказывает Егор.

Если бы до начала СВО Егору сказали, что его про­фессия станет одной из самых опасных в Белгород­ской области, не поверил бы. Так же, как и в то, что остановки на маршруте будут по несколько часов.

12 марта был рекорд — Егор провёл на конечной весь день. Обстрелы не прекращались. То, что во время ракетной опасности общественный транспорт должен стоять, опаздывающие на работу пассажиры не всегда воспринимают спокойно. Жизнь между обстрелами ни­кто не отменял.

— Все пассажиры сейчас послушны, но в большин­стве своём нетерпеливы. Им переждать сложнее, чем нам, кто-то спешит. Все спрашивают, когда поедем, говорят: «А мне уже пришёл отбой». Такое бывает, — делится водитель.

Сигналы о ракетной опасности приходят от дис­петчеров на навигационные устройства. Они на вид­ном месте. Но у водителей автобусов, как и у всех остальных жителей Белгорода, в Телеграм есть груп­па, уведомления от которой беззвучными не делают никогда.

— Предупреждения приходят от разных групп, вклю­чая «МЧС», а потом диспетчер наш нам говорит, что можно ехать. Задержка может секунд десять от силы. Всё равно первоначально это будет видно в разных каналах. После обстрела 30 декабря было страшно работать, посмотрел, что стало с автобусом и водите­лем. Кстати, водитель этот, уже вышел у нас на рабо­ту, — с уважением говорит Егор.

— Никакого предчувствия не было. Обычный рабочий день. Уже почти до обеда доработали, тихо. Потом еду на Славы и услышал сильные взрывы. ПВО так не ра­ботает. Такого никогда не было. Ну и потом прям перед автобусом снаряд воткнулся и взорвался, — вспомина­ет водитель Евгений Будков события 30 декабря про­шлого года. — Чувствую, что я жив-здоров и решил: надо что-то делать. Попытался открыть двери, пассажиров выпустить, а они не сработали, видно, что-то перебило осколками. Потом разбили стекло на средних дверях. Из пассажиров никто не пострадал.

С пассажирами так и было, а по поводу себя Евге­ний Будков слукавил. Его слова «жив-здоров» на самом деле на языке медиков означают «тяжёлое ранение». Осколки были в груди и левой руке. Посекло глаза. На правом заменили хрусталик.

— У меня глаза были, как будто засыпаны песком. Слезились просто, — говорит он. — Я сначала почувство­вал, что как будто руку оторвало, такая какая-то непо­нятная боль. Тут пыль была от стекла, не видно ниче­го. Ну а потом непонятно откуда взялись военные. Они мне наложили турникет сразу на руку, потом жгут — тур­никет не помогал, кровь сильно текла. Ну и всё, ожи­дали скорую помощь. Отвезли во вторую горбольницу, прооперировали там.

30 декабря ВСУ били по центру Белгорода. Тогда погибло 25 человек, более ста получили ранения. Сре­ди них и водитель ЕТК Евгений Будков. После обстре­ла его автобус был практически как решето. Больше всего пострадало лобовое стекло. На ремонт ушло более полумиллиона рублей. Восстановили автобус своими силами, в родной ремонтно-механической ма­стерской. Всего за время СВО в Единой транспортной компании осколками повредило 10 автобусов. Все уже отремонтированы и на ходу.

Олег Анохин — водитель другой компании. Он на пригородном маршруте — по харьковскому направле­нию. К тому, что следить приходится не только за до­рогой, но и за небом, уже привык.

— Ехал по маршруту 102а. Въехал в Майский, объ­явили ракетную опасность. Доехал до аграрного уни­верситета, где было укрытие. Вывел всех пассажиров, и сам с ними зашёл в остановку. И через полминуты посыпались осколки на пешеходный переход. На нас, к счастью, не попали. Обломки снаряда начали падать прямо на асфальт. Два куска лежали на проезжей ча­сти, — вспоминает он.

— В тот день ехала в этом автобусе, с этим водите­лем. Попали под обстрел. Он бегом до остановки нас довёз и загородил автобусом, чтобы даже если что- то будет лететь со стороны Украины, то будет падать на пустой автобус, а не на нас. Осколки летели, один огромный упал прямо рядом с нами. Он потом поднял их, сказал, отвезёт на автобазу, — вспоминает одна из постоянных пассажирок Олега.

— Это героические люди, я считаю. А как нам до­браться, если они не будут выезжать. Мы же не можем пешком дойти до города. На открытой дороге, здесь же и беспилотники, и неожиданные объявления ракетной опасности, а они молодцы, — отмечает другая.

— Они на трассе большое количество времени. Это мы сели, приехали, и уже дома. А им целый день. Мы спокойны, знаем, что ребята нас привезут. Свою жизнь мы им доверяем, как себе, — делится третья.

Руководители транспортных компаний не скрывают — многие водители уволились, кто-то уехал из региона. Те, что остались, несут службу на дорогах Белгорода за всех. Каждую неделю врачи Медицины катастроф про­водят для них занятия по оказанию первой помощи при ранениях. Внесённые в феврале этого года измене­ния в постановление Правительства области, по сути, сводятся к одному: сделай всё, чтобы спасти пассажи­ров. В случае обстрела или срабатывании различных взрывных устройств по маршруту движения водители должны остановить транспортное средство в крайней правой полосе движения соответствующего направле­ния и открыть все двери салона, после чего сделать объявление о необходимости покинуть транспортное средство и проследовать в безопасное место. Они обязаны оказать помощь в эвакуации ассажиров, в первую очередь не способных к самостоятельному передвижению, в том числе раненых и потерявших со­знание, после чего проследовать в безопасное место. А при поступлении сообщения о прекращении ракетной опасности осуществить посадку пассажиров в транс­портное средство и продолжить движение с учётом те­кущей дорожной обстановки.

С момента начала СВО трагедия в одной транс­портной компании всё-таки случилась. При очередной атаке на Белгород погиб 27-летний водитель автобуса ЕТК — Владимир Ефимов. Погиб за рулём, но только личного автомобиля. В нерабочее время.

— Сейчас, я считаю, это дело случая в нынешней обстановке. Жалко очень, молодой был, общитель­ный, добрый, неконфликтный, весёлый. Мы дружили. Он погиб 2 января во время второго обстрела рядом с авторынком. Осколок вроде как в сердце прямо ему попал, — вспоминает Егор.

С тем, что обстрелы застают прямо на дороге, ре­бята смирились. Их часовые рейсы, которые они знают наизусть, стали длиною в жизнь.

— А чего мы должны бояться? Пусть нас боятся. Что мы всё равно, несмотря на обстановку, ездим. Все как ездили так и ездят, с опозданием или без, своих людей мы доставляем, — говорит Олег.

— Мы всё-таки коллектив сильный, стойкий, стараем­ся держаться на плаву, — вторит ему Егор.

— Пассажиры до сих пор, бывает, встретят в мага­зине, спрашивают: это вы, Женя? Мы за вас так пере­живали, молились. Водитель — это моя жизнь. После ранения уходить даже мысли не было. Всё хотел вер­нуться быстрее на своего коня и боевого друга, — де­лится Евгений. — Из Белгорода уезжать не собираюсь. А куда ехать? Здесь мой дом, моя семья.

Ольга ЧЁРНАЯ
ФОТО «БЕЛГОРОД-МЕДИА»