Украл, выпил. В тюрьму?

Корреспондент газеты побывал в колонии строгого режима

> Двадцатидвухлетний Антон очень волновался, прежде чем выйти из машины и зайти в ювелирный магазин. Ведь драгоценности юноша собирался не купить, а украсть — с ножом в руке и в маске, наспех сделанной накануне разбойного нападения. До Нового, 2013 года оставалось три недели…

Совершить преступление уговорил приятель. Украшения собирались про­дать, а деньги — поделить поровну. Такая легкая добыча вполне устраивала Антона: несмотря на то, что имел место работы и немаленькую, по его словам, зарплату, денег не хватало на самое главное — нар­котики. Он употреблял их не так давно, но уже успел привыкнуть к пагубному зелью. И из-за него неоднократно привлекал­ся к уголовной ответственности: первый раз — за хранение наркотических средств, второй — за кражу личного имущества. Вы­ручка от продажи драгоценностей должна была, как считал Антон, с лихвой окупить его потребности. Только в последний момент стало вдруг страшно. Вытащить ночью из чужого автомобиля магнитолу и остаться незамеченным — это одно, а ворваться средь бела дня в магазин с но­жом в руке — совсем другое. Хотел было отказаться от преступления, но приятель, организовавший его, не позволил — позд­но, мол.

Магазин открылся, как обычно, в 9 ча­сов. Оглядевшись по сторонам и убедив­шись, что вокруг ни души, Антон надел маску и, крепко сжимая рукоятку ножа, бы­стро вошел в помещение. Каждым нервом своим чувствовал, что напрасно согласил­ся, что итогом опасной затеи станет новый тюремный срок, однако остановиться уже не было времени. Продавец безогово­рочно выполнила требования злоумыш­ленника, который, сложив золото в сумку, поспешил к выходу. У двери неожиданно обернулся к испуганной девушке и изви­нился.

—  Подельник сам занялся реализацией украденных украшений, деньги  обещал отдать в течение месяца, — рассказывает осужденный исправительной колонии строгого режима №5 УФСИН России по  Белгородской области. — А я с того дня жил только ожиданием. Не денег. Наказа­ния. Меня «взяли» через две недели. Поч­ти восемь лет дали.

Тысячу раз прокручивал в голове тот злополучный день, вспоминая его до мельчайших подробностей, тысячу раз мысленно просил прощения у мамы, се­стры и брата, тысячу раз ругал себя за то, что между ними, самыми родными людьми на свете, и пропастью, в которую постоян­но загонял себя из-за пагубной привычки, выбрал худший вариант. Он рассказывал об этом как будто искренне, как будто дей­ствительно осознал и раскаялся… Ока­завшись в колонии в очередной раз, как будто понял, что нужнее там, на свобо­де, в окружении близких и любимых, а не здесь. Но считает, что нет худа без добра. Если бы его по какому-то удачному стече­нию обстоятельств не арестовали тогда, он спился бы и вряд ли дожил до 2018-го. Алкоголь, наркотики, разгульная веселая жизнь, не обремененная заботами, время от времени перемежающаяся очередным правонарушением или преступлением, неизменно привели бы к печальному ис­ходу. Антон, рассказывая об этом, нервно потирает ладони.

—  Если бы продавец в ювелирном не оказалась такой сговорчивой, неужели ударил бы ножом? — спросил осторожно.

—  Нет, конечно! — эмоционально и горя­чо ответил осужденный. — Нож взял для устрашения. Убить человека я не в со­стоянии. И если бы девушка стала, напри­мер, кричать или как-то сопротивляться, скорее всего, убежал бы из магазина.

В колонии Антон работает. Здесь он окончил среднюю школу, потому что имел всего девять классов образования, позже освоил в профессиональном училище, расположенном на территории испра­вительного  учреждения, специальность сварщика. Изо дня в день, из года в год, от подъема до отбоя жизнь Антона, как и жизни сотен людей, отбывающих на­казание, протекает в строгих рамках за­кона, без каких-либо отступлений от него, с ограничениями и жесткими правилами поведения. Прежние свободолюбивые мысли остались далеко за бортом, и воз­вращаться к ним у обитателей колонии нет ни времени, ни сил. В исправитель­ном учреждении строгого режима созда­ны условия для того, чтобы появилось, наконец, желание подумать. Разумеется, не все из контингента выйдут на свободу с чистой совестью: многие из них воспи­тывались в неблагополучных семьях или детских домах, хладнокровно и неодно­кратно совершали тяжкие преступления и, возможно, вновь предстанут перед судом. Украл, выпил — в тюрьму, как говорил один из джентльменов удачи. Антон наелся.

— Если бы я еще раз оказался в том проклятом декабре на пороге ювелир­ного магазина, ни за что не пересту­пил бы эту черту, — признается моло­дой человек. — Здесь, конечно, можно жить  и работать,  получать  обра­зование, новую профессию,  читать книги, смотреть фильмы, ходить на концерты, которые  регулярно для нас организовывает администрация учреждения. Но я, как и все, понимаю: это колония строгого режима. А мне всего 28 — что дальше? Уверен, что сюда больше не попаду, не здесь мне место.

Моему собеседнику через пару лет, когда он освободится, предстоит сделать, пожалуй, самый важный выбор в жизни. Пойдет ли по проторенной дорожке или проложит совершенно иную, разбирался вместе с начальником психологической лаборатории исправительного учрежде­ния №5 капитаном Русланом Семиным. Психологические портреты находящихся здесь людей создает ежедневно, их мане­ры, привычки, склонности, потребности, черты характеров изучает давно. Можно ли верить осужденному, признающемуся в том, что хочет «завязать» с прошлым и начать новую жизнь?

— Трудно ответить однозначно, — рас­сказывает офицер. — У большинства из них абсолютно утрачена вера. Взрослую жизнь они, как правило, начинали в под­ростковом возрасте — с алкоголя, нарко­тиков, преступлений. Подобный образ жизни становится с годами единственным возможным для них, другие способы су­ществования просто не приемлют. Чтобы осужденный поверил тебе и принял то, что ты пытаешься ему донести, для этого нужно найти очень сильный мотивирую­щий аргумент: он ни на секунду не должен усомниться в искренности намерений со­беседника. Многие из них, кстати, сами -великолепные психологи, и стали ими благодаря не вузовскому образованию, а школе жизни. Обмануть их сложно. Ценят исключительно поступки, не слова. Можно ли верить людям с таким послужным спи­ском? Думаю, это риторический вопрос.

Есть в колонии №5 осужденный, кото­рый вызывает у Семина доверие, потому что совершенно не похож на тех, кто отбы­вает с ним наказание. Его приговорили к сроку очень давно. За убийство. Но он, как бы это странно ни звучало, удивляет сво­ей воспитанностью, образованием, интел­лектом. Не разговаривает на тюремном жаргоне, не выражает мысли нецензурной бранью, а делает это исключительно с со­блюдением норм литературного языка, обходителен, спокоен, дружелюбен. Ему, убежден начальник психологической ла­боратории, не нужно время на адаптацию в свободной жизни, он вольется в нее и будет чувствовать себя комфортно.

Убийство и высокий интеллект…. На­верное, в мировой истории криминали­стики хранятся самые противоречивые преступления, вовсе не характеризующие тех, кто их совершил. Это до сих пор -предмет изучения современных наук, ис­следующих психологию поведения чело­века. Взяться за оружие или проникнуть в чужую квартиру побуждают самые разные причины, но все они, как правило, низмен­ны по происхождению. Украл, выпил — в тюрьму: фраза из кино для многих стала аксиомой.

История Никиты, отбывающего наказа­ние в ИК-5, мало чем отличается от сотен подобных. Отделавшись много лет назад семимесячным тюремным сроком за кра­жу, он спустя некоторое время совершил убийство. Никита ножом убил родного брата. Назвать это результатом пьяного угара, в котором братья часто пребывали, наверное, можно: ведь оба находились в состоянии алкогольного опьянения. Од­нако ударить старшего брата ножом побу­дил все-таки не алкоголь.

— Он всегда, когда выпивал, жестоко бил родителей, — еле сдерживая эмоции, рассказывает Никита, — а по­том, на трезвую голову, просил про­щения. Много раз ему говорил не тро­гать отца и мать, но заступиться за них и дать отпор я не мог: брат был старше на 12 лет. Однажды, в очеред­ном пьяном приступе, он опять стал бить отца. Я не выдержал. Схватил нож и ударил в живот. Не хотел уби­вать. Думал просто ранить, чтобы успокоить… Брат умер до приезда скорой помощи.

Никита сидел за столом, опустив голо­ву и крепко сжав руки в один большой ку­лак. Чувствовалось, что мужчина, вспоми­ная события того дня, испытывает и боль, и обиду, и ненависть, и, наверное, жела­ние что-то изменить. Уже ушли из жизни мама и папа, нет брата, из близких — толь­ко дальние родственники. К девяти годам лишения свободы суд приговорил Никиту за преступление, лишившее семью сына и избавившее ее от тирана. Виноват? Безусловно. Но почему-то немного жаль младшего брата, заступившегося за папу. Вы бы так не поступили? Откуда знаете? А я бы смог? Не знаю. Чтобы ответить на эти вопросы, нужно оказаться на месте Никиты и пережить события из его жиз­ни, ощутить их на собственной «шкуре». Грань между здравомыслием и безумием, на самом деле, очень тонка.

Никита до сих пор не простил брата. Не отпустило. Болит. И с каждым годом боль эта только усиливается. На свободу — с чи­стой ненавистью? Время, к сожалению, не лечит…

В исправительной колонии работает школа подготовки к освобождению. За полгода до того дня, когда осужденный должен покинуть учреждение, с ним со­трудниками группы социальной защиты и социальной работы с осужденными со­вместно с воспитателями, психологами, юристами, специалистами служб занято­сти, органов социальной защиты населе­ния, Пенсионного фонда и другими про­водится комплекс мероприятий — для того, чтобы бывший заключенный смог быстрее адаптироваться к жизни на свободе.

— Определяем круг социальных про­блем человека, уровень образования, спе­циальность, наличие связей с родствен­никами, планируемое место проживания после освобождения, — рассказывает на­чальник группы капитан Александр Чуев. — На основании письменного заявления осужденного о выборе места проживания мы направляем запросы в территориаль­ные ОМВД по предполагаемому месту жительства о возможности регистрации, а также в районные центры занятости насе­ления и органы местного самоуправления по вопросам бытового и трудового устрой­ства освобождаемых.

Драму под названием жизнь пишем мы сами: и героев, за которыми готовы сле­довать, выбираем самостоятельно, и сю­жет закручиваем так, чтобы было комфор­тнее. Кульминация, как в кино, развязка, как в реальной жизни — трагична и необ­ратима. Мы можем ошибиться и однажды переступить черту закона, а сделать пра­вильные выводы, к сожалению, иногда не способны. Украл, выпил, убил. В тюрьму?

…Строгий режим пошел Антону на пользу: здесь ему помогли избавиться от наркозависимости, обеспечив курс реаби­литации. Чтобы вновь называться челове­ком, осталось сделать еще одно усилие. Он знает, какое. Ведь дома ждут мама, сестра и брат, которые помогут адаптиро­ваться в новой жизни на свободе.

Владимир ПИСАХОВ

Фото автора

(Имена осужденных изменены)