«В Белгороде советскую власть установили поляки»

К 100-летию Октябрьской революции

> В эти дни в России вспоминают события столетней давности. Октябрь 1917 года наложил отпечаток на судьбу нашей страны и, в конечном счете, на развитие всего человечества. Историки до сих пор спорят о тех или иных эпизодах, рассматривают их под разными углами зрения.

А что происходило в те осенние дни в Белгороде? Как произошел октябрьский переворот в нашем городе? Об этом мы беседуем с историком, директором Государственного архива новейшей истории Белгородской области Юрием Конновым. Юрий Васильевич занимается этой темой с начала 1990-х годов и за это время открыл много интересных фактов.

— Начать, наверно, надо с того, что важнейшую роль в октябрьских событиях 1917 года в Белгороде сыграли поляки. В Белгороде с конца 1916 года был размещен польский запасной полк. Во время Первой мировой вой­ны еще царским правительством было принято решение создавать национальные части из представителей тех национальностей, чьи земли были оккупированы немец­кими войсками. Это были поляки, латыши, эстонцы. Счи­тали, что они будут лучше воевать, стараться вернуть свои родные территории. Белгороду достались поляки. И к лету 1917 года это уже был не полк, и даже не дивизия. Число их достигло ни много ни мало 17 тысяч человек. Кто-то был призван только что, кто-то уже понюхал по­роху. И вот именно эта вооруженная сила стала залогом того, что Белгород стал единственным городом в Курской губернии, где советская власть была установлена быстро и без кровопролития.

— Неужели поляки были настроены столь ре­волюционно или, вернее сказать, пробольше­вистски?

— Да, именно так. Но большая часть не из-за каких-то идейных соображений. Во всей программе большевиков их больше всего привлекал один пункт. Большевики вы­ступали за национальное самоопределение. И поляки считали, что если они придут к власти, то Польша сразу получит независимость.

— Но ведь в Белгороде были и другие силы?

— Да, конечно. И здесь надо вернуться немного назад. В начале марта председателем Белгородского исполни­тельного комитета был избран директор мужской гимна­зии, руководитель уездной народно-социалистической организации Герман Фёдорович Линсцер, а уездным ко­миссаром эсер Борис Яковлевич Холодов. 12-14 марта 1917 года в городе был образован городской Совет ра­бочих депутатов, возглавил который меньшевик Леонид

Александрович Меранвиль (полностью Меранвиль де Сент-Клер). Параллельно действовали и органы времен­ного правительства, но Совет все больше брал на себя властные функции. В августе, в дни корниловского мяте­жа, был создан ревком, который также возглавил Л.А. Меранвиль. А в сентябре прошли выборы в городскую думу. После Февраля солдаты получили политические права. И учитывая тот факт, что в Белгороде квартирова­ло немало воинских частей, солдатских голосов хватило для того, чтобы дума стала пробольшевистской. Местное население фактически не голосовало.

— Известно, что вообще Черноземье было реги­оном крестьянским. Здесь большой вес имели эсеры. Выходит Белгород был исключением?

— Дело в том, что наш город к тому времени принял в себя, кроме солдат, беженцев из западных губерний, пленных австро-венгров, здесь были военные госпитали. В итоге население Белгорода увеличилось практически вдвое. И социал-демократы стали ведущей силой. 18 июня в Белгороде была создана единая организация РСДРП. Единая, несмотря на требование ЦК партии большевиков, так как в её руководстве были меньшевик- оборонец Дмитрий Константинович Белановский (кстати, человек очень популярный, депутат Второй Государ­ственной Думы), представлявший интересы железнодо­рожников, адвокат Меранвиль (меньшевик-интернацио­налист) и большевик Иван Густавович Озембловский. И интересно, что если в Петрограде представители этих партий грызлись между собой, то у нас работали со­вместно. Спорили по многим политическим вопросам, но вместе боролись с представителем временного прави­тельства, с советом крестьянских депутатов под руковод­ством Холодова, который был эсеровским. И не забудем о польском факторе. Когда 14 октября временный испол­нительный комитет и уездный комиссар Холодов попыта­лись власть Совета несколько урезать, поляки вывели на улицы всего несколько взводов и все сразу успокоились.

— А что происходило в Белгороде непосред­ственно 25-26 октября?

— Когда известие о том, что большевики в Петрограде взяли власть (а в Белгороде об этом стало известно 26 октября), поляки — не весь полк, а всего несколько рот, — прошли по Гражданской улице. И этого было достаточно, чтобы никто с ними не стал связываться. Так бескровно пе­ременилась власть. Притом, что Белгород тогда не был го­родом пролетарским. Мещанским, купеческим, но никак не пролетарским. Были, конечно, в городе и сторонники дру­гих партий — октябристы, кадеты, но против вооруженной силы никто не выступил. В итоге после полного перехода власти к большевикам, вновь был создан ревком, затем уездный совнарком, еще исполком совета. Руководила всем небольшая группа людей. Кроме названных ранее, это Машковцев, Костюков, Славгородский, Фрумкин, Майский-Братальский, Васильев и ряд других. Круг «вождей» был неширок, но множество рабочих Белгорода входили в состав Совета или вступили в Красную Гвардию.

— И что было дальше?

— А дальше стали проводить социальные преобразо­вания: установили 8-часовой рабочий день, отпуска для рабочих и т.д., но, по большому счёту, как строить новую власть, не знали. Поэтому одновременно действовали и уездный Совнарком, и ревком, и городская дума, и Совет рабочих и солдатских депутатов с исполкомом. И люди во всех этих органах фактически были одни и те же. Одно заседание сменяло другое, а в итоге возникали проблемы с продовольствием, со всем комплексом жизнеобеспече­ния, с тем, что сегодня называется ЖКХ. Но это уже не­много другая история. Что касается политической жизни, то в ноябре состоялись выборы в Учредительное собра­ние (то самое, которое потом разогнали). А единственный уезд в Курской губернии, где победили большевики, был Белгородский. В целом же в губернии верх взяли эсеры.

— За годы Советской власти память некото­рых активных участников установления со­ветской власти была увековечена в городе. На память сразу приходят названия улиц имени Озембловского, Машковцева, Костюкова. О дру­гих же мало что известно горожанам. Почему так произошло?

— Этому есть вполне понятное объяснение. Если Озем­бловский был расстрелян деникинцами и стал офици­ально признанным борцом за советскую власть, то Ме­ранвиль и Белановский пострадали от рук «своих» в 30-е годы. Меранвиль был расстрелян, а Белановский отбыв срок в лагерях, вышел на свободу и умер в доме преста­релых. И о них, по большому счету, постарались забыть.

Ну а мы из всего этого делаем свои выводы. События столетней давности можно трактовать по-разному. Но, к счастью, они уже стали только фактами исторической хроники, поводом для научных дискуссий, но не фактом нашей жизни. Наши предки пережили эту революцию, в конечном итоге, превратившуюся в братоубийственную Гражданскую войну. И помнить о тех событиях надо хотя бы для того, чтобы больше подобное не повторялось.

Беседовал Андрей ЮДИН

ФОТО ИЗ ФОНДА ГОСУДАРСТВЕННОГО АРХИВА НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ БЕЛГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ