«Песню эту хочется назвать легендой…»

«Песню эту хочется назвать легендой...»

«Песню эту хочется назвать легендой...»

К 115-летию со дня рождения Николая Кооля

> Так пишет о песне «Там, вдали за рекой» известный белгородский краевед Борис Осыков в книге документальных рассказов «Белогорье, синие дали». Чем же она приобрела легендарность?

Эта песня звучит лейтмотивом в фи­льме «Как закалялась сталь» по роману Николая Островского. Ее строки вспоми­нает на страницах своей знаменитой по­вести «Сумка, полная сердец» писатель-белгородец Владимир Федоров. Пели ее и в годы первых пятилеток, и во время Ве­ликой Отечественной войны, и на после­военных стройках, и в студенческих обще­житиях, и на пионерских слетах. Вполне понятно, почему долгое время «Там, вда­ли за рекой» считалась народной — ее зна­ли наизусть целые поколения. У нее, как и у ее автора Николая Кооля, своя непро­стая история.

Николай Мартынович Кооль по проис­хождению эстонец. Как часто его называ­ли — человек с эстонской фамилией и российской биографией. По одним ис­точникам, он родился в Лифляндской гу­бернии, по другим — в Боровичском уезде Новгородской губернии. До своего шест­надцатилетия жил на хуторе с отцом, эс­тонским арендатором небольшого поме­стья Мартыном Коолем, учился в местном училище.

Белгородский период Кольки Пекаря

Далее судьба будущего поэта связана с Белгородом и Курском. В 1919 году Кооль покинул отчий дом, как он писал, «спаса­ясь от голода», и приехал в Белгород в по­исках заработка, где устроился в пекарню. В гражданскую войну стал «сыном полка» Эстонского кавалерийского дивизиона 13-й армии, воевал, получил тяжелое ра­нение в одном из боев под Казачьей Лопанью. Его снова отправили в Белгород — на лечение в госпиталь. Излечившись, он занялся организацией комсомола в Белго­роде и Курске. Именно в Белгороде Кооль довольно скоро стал бойцом ЧОНа (ча­стей особого назначения — военно-партий­ных отрядов в 1919-1925 годах по борьбе с контрреволюцией), попутно отказавшись от «отца-кулака». В ЧОНе он служил с 1920 по 1924 годы, затем вступил в ОГПУ (объединенное государственное полити­ческое управление, главная политическая спецслужба).

После госпиталя Николай случайно по­знакомился с редактором «Белгородской правды» В.Ф. Янсоном. Ему молодой боец показал свои первые, еще довольно сла­бые в литературном отношении стихи и рассказы. Однако Янсон усмотрел ростки таланта в его сочинениях и порекомендо­вал поступить в Курскую губернскую совпартшколу. Кооль занимался собствен­ным образованием постоянно — во второй половине 1920-х годов он учился на заоч­ных отделениях МГУ, института красной профессуры и МГПИ им. В.И. Ленина.

По окончании совпартшколы его назна­чили заведующим политпросветотделом в Курском райкоме комсомола в 1923 году. Теперь Кооль решил всерьез развить свой литературный талант. Поэт писал: «Пер­вый мой рассказ «Смычка» был опубли­кован в первомайском номере «Курской правды» в 1923 году. После этого печа­талось немало моих стихов, заметок и ра­ешников в «Курской правде» и в ее еже­недельном приложении «Комсомолец». Я часто подписывал их псевдонимом Колька Пекарь».

«Смерть комсомольца»

В апреле 1924 года в СССР впервые по окончании гражданской войны прове­ли первый призыв в регулярную армию, так сказать, мирного времени. В числе первых призывников оказался и Николай Кооль. Тут-то и пригодилась найденное новобранцем в своих потайных карманах стихотворение, использованное в даль­нейшем в качестве строевой песни. Пес­ню пели красноармейцы, маршируя на Ходынском поле Москвы.

Текст песни поэт несколько раз переде­лывал, и в том же 1924 году стихи буду­щей легендарной «Там, вдали за рекой» (авторское название «Смерть комсомоль­ца») появились на страницах «Курской правды». В конце двадцатых годов широко известный профессор Московской консер­ватории, регент храма Христа Спасителя, выдающийся хоровой дирижер и компо­зитор Александр Александров перерабо­тал народно-красноармейскую строевую песню, аранжировав музыку для голоса и инструментов. И свет увидело закончен­ное произведение — песня «Там, вдали, за рекой».

Советский поэт Евгений Долматовский нашел стихи песни наивными, но очень искренними. В них автор использовал час­то применяемый в различных народных песнях сюжет, в котором умирающий воин просит своего верного коня или друга что- то кому-то передать, естественно, пафос­но-героическое, с целью придать своей смерти смысл. Сам Николай Мартынович рассказывал, что, сочиняя свое стихотво­рение, он опирался на старинную песню «Лишь только в Сибири займется заря», которая дала ему некий ритмический ри­сунок.

Сочинение Кооля вызвало очень мно­го споров и толков касательно правдопо­добности. Ведь на момент его написания автор был еще очень молодым человеком. Сам он тогда пороха не нюхал, на фронте не воевал, потому что даже в песне есть слова «сотня юных бойцов из буденновских войск». А у буденновцев были не сотни, а эскадроны, на разведку посылали не юных бойцов , а самых опытных. Да и что это за разведка, которая ввязывается в бой — увидела разведка позиции про­тивника и поскакала в атаку… Разведка вообще выполняет другие функции. Сот­ня бойцов против роты деникинцев — это уже битвой называется. Но все же драма­тичность, романтическая героика и про­стое, искреннее звучание стихотворения придали незамысловатым строкам ореол народной песни. Песня-рассказ о гибели молодого красногвардейца стала живым памятником героям гражданской войны.

Эстонский эпос на войне

Тем временем, оставаясь неизвестным автором знаменитого создания, Кооль ра­ботал редактором научного отдела Госу­дарственного издательства РСФСР, пре­подавал на Дальнем Востоке и в Москве. Это были уже тридцатые годы. Пришла Великая Отечественная война. С первых и до последних ее дней Кооль находился на фронте — воевал в Эстонском стрелко­вом корпусе сначала командиром роты, затем батальонным комиссаром. Здесь, на передовой, он перевел эстонский бога­тырский эпос «Калевипоэг». Работать при­ходилось по ночам, при свете «лампы», сделанной из снарядной гильзы. Первое время для этой цели использовались по­роховые «макаронины», извлеченные из найденных в лесу немецких снарядов. Одна такая «макаронина» горела до двух минут, в течение которых Коолю надо бы­ло запомнить две-три стихотворных стро­ки, затем в темноте мысленно перевести их на русский, а при следующей порохо­вой вспышке занести перевод в тетрадь. Днем, в свободную минуту, записи, где одна строка наползала на другую, прове­рялись. Но разобрать написанное подчас было просто невозможно и приходилось делать перевод заново. Упростить ее по­мог батальонный оружейный мастер, кото­рый из гильзы противотанкового патрона изготовил «зажигалку». При ее мигающем пламени была переведена большая часть из сорока тысяч стихотворных строк. Рус­ский перевод «Калевипоэга» стал собы­тием в культурной жизни страны. А в би­блиотеке Кооля рядом с внушительным томом эстонского эпоса стоял светильник из гильзы артиллерийского патрона.

Право авторства

После войны и до своей кончины в 1974 году Николай Мартынович жил в Москве, долгие годы преподавал русский язык и литературу в 525-й московской школе. С 1948 по 1960-е годы работал препода­вателем Всесоюзного заочного финан­сово-кредитного техникума. В 1948 году в московском издательстве «Советский писатель» вышел его сборник рассказов «Эстонские новеллы».

Уже на склоне лет поэт решил вопрос об авторстве «Там, вдали за рекой»: на­шел номер «Курской правды» со стихот­ворением «Смерть комсомольца», и толь­ко тогда доказал свое право называться автором знаменитого на всю страну со­чинения. Авторское свидетельство было выдано Николаю Мартыновичу Коолю только в 1950 году. В 1980 году в книге «Звонкие судьбы» поэт Виктор Викторов вспоминает встречу с Коолем: «Лет пят­надцать назад он был в Москве по своим писательским делам — он работал тогда над переводом с эстонского языка на рус­ский большого романа, шестнадцатого по счету. Когда мы случайно встретились в Большом Гнездниковском переулке, где находилось издательство «Советский пи­сатель», Николай Мартынович достал из толстого потрепанного портфеля новень­кий песенник и, усмехаясь, пожаловался: «Вот опять про меня забыли. А я-то ведь живой… На толстых книгах мою фамилию пишут, а здесь забыли…»

Маргарита ТЕРЁХИНА, библиограф отдела краеведческой литературы Универсальной научной библиотеки

 

Exit mobile version