Разведчик делится воспоминаниями
«Большое видится на расстоянии», — говорит подполковник запаса ФСБ Виктор Петреченко. В 80-х ему довелось дважды побывать в командировках в Демократической Республике Афганистан. В общей сложности пять лет он работал в этой горячей точке планеты. И, по его мнению, события сегодняшних дней перекликаются с тем непростым временем.
Параллели
Конфликт в современной Сирии чем-то отдаленно напоминает события конца ХХ-го столетия, связанные с вводом советских войск в Афганистан. В общих чертах это выглядит так: законное правительство — вооруженная операция — ввод иностранных войск — наземные и воздушные войсковые операции и прочие сопутствующие моменты, связанные с международной политикой. Но ключевым фактором тех и сегодняшних событий на Ближнем Востоке является исламский радикализм.
Возникновение исламского государства — это квинтэссенция сложнейших и противоречивых межгосударственных проблем, истоки которых, возможно, надо искать в международной политике, связанной с Афганистаном конца прошлого века. Участие войск нашей страны в конфликте в Сирии находит понимание у большей части мировой общественности. А вот политика Советского Союза в отношении ДРА не всегда имела однозначную оценку. До сих пор суждения о вводе советских войск носят характер двойственности, и роль советских солдат и офицеров в стабилизации внутренней обстановки в этой стране принижается.
В ту пору понятие исламский радикализм для большинства граждан нашей страны было чем-то отвлеченным и малопонятным. Хотя еще в 1981 году таджикские старшеклассники на летних каникулах уходили через границу в ДРА и воевали в рядах моджахедов. А в Афганистане мне пришлось столкнуться с фактами «обработки» советских специалистов под флагом исламского радикализма. В 1981 году высокопоставленный сотрудник ХАДа (органов госбезопасности ДРА) пытался завербовать таджика-переводчика, чтобы получать информацию о советниках. И таких случаев было немало, что свидетельствовало о массовом воздействии на сознание советских граждан, особенно уроженцев Средней Азии и Кавказа. А велась подрывная идеологическая деятельность в ДРА при участии спецслужб западных стран и США.
Но все это было потом. А вначале — годичная подготовка в учебном заведении внешней разведки. Мы изучали спецдисциплины, фарси и готовились к оперативной работе в Иране, где произошла исламская революция. С вводом советских войск в Афганистан политическая обстановка в этой стране осложнилась, что потребовало принятия решения об усилении оперативных возможностей в этом районе. И 15 декабря 1980 года нас, 20 сотрудников, спецрейсом «Аэрофлота» доставили в Кабул, в распоряжение Представительства КГБ в Афганистане. Мы были первой группой специалистов, знающих язык и специфику страны.
Вместе с товарищем нас направили в город Фарах для работы в качестве советников в управлении ХАДа.
Это была одна из провинций со сложной оперативной обстановкой, где власть контролировала ситуацию только в городе, да и то в дневное время. Наши войска дислоцировались в провинции Шинданд, в 200 километрах, и это обстоятельство лишало нас всякой надежды на спасение в случае нападения душманов.
Работа советника, на первый взгляд, сводится к обучению афганских оперативных сотрудников. Но главное — получение через них информации о внутренних процессах и деятельности вооруженных бандформирований.
Лицом к лицу
Афганистан в то время был своеобразным эпицентром конфронтации двух политических систем. И каждый из нас понимал, что выполняет нужную работу, делает что-то важное для своей страны.
Не могу забыть один эпизод. В феврале 1981-го в Фарах прибыла еще одна группа наших советников, и один из них попросил меня, как старожила, сопроводить его в город за покупкой бытовых мелочей. Пока коллега выбирал товар, я контролировал обстановку. Мое внимание привлекла группа мужчин, явно кого-то сопровождавшая. Когда они подошли ближе, я рассмотрел в середине толпы мужчину лет 36-ти, европейской наружности. Афганцы увидели меня и плотнее обступили того, кого охраняли. А я продолжал его разглядывать. Наши взгляды встретились. И я подумал: «Тоже в командировке». Потом мы не раз получали информацию о работе в этой провинции иностранных советников.
И еще один важный момент — вооружение душманов. Если вначале это были большей частью старинные винтовки, ружья и даже сабли, то потом их арсенал пополнили минометы, гранатометы, ракетные установки. Да и сами бандгруппы стали более мобильными, тактически подготовленными.
В апреле 1981 года мне довелось участвовать в операции в ущелье Анар-Дара. Стояла жара, градусов 50. Душманы подпускали наши войска на короткую дистанцию и открывали огонь. А когда солдаты уходили на безопасное расстояние — противник тоже перемещался. Такие действия не позволяли использовать артиллерию и вертолеты — под обстрел могли попасть свои.
Не хватало воды, люди теряли сознание от жажды. На командный пункт все чаще стала поступать информация об убитых, раненых, укушенных змеями. Но благодаря мужеству солдат и вертолетчиков этот бой мы все-таки выиграли.
Люди долга
Через полгода меня перевели в Джелалабад, на юго-восток Афганистана, граничащий с Пакистаном. Здесь боролись с бандподпольем, которое подпитывалось моджахедами из лагерей на территории сопредельного государства.
В январе 1983-го срок первой командировки подошел к концу, а через год я вновь был в Кабуле. На этот раз моя командировка была связана с контрразведывательной деятельностью. Вместе с афганскими оперативниками мы противостояли масштабной подрывной деятельности западных спецслужб, США, Саудовской Аравии, Пакистана и других стран.
Конечно, эти пять лет в чужой стране были нелегкими. Невозможно забыть постоянные обстрелы в Фарахе, невыносимую жару, пыль, поездку за продовольствием в Шинданд, когда колонна попала под обстрел, а наш БТР из-за поломки отстал и чудом уцелел, а также многое другое. Воспоминания, как яркие пятна.
…Вот торжественное построение в честь 9-го мая в дивизии наших войск в Шинданде. Я как сейчас помню: синее небо, играет марш «День Победы». И тут со стороны Герата появляется воинская колонна — тягачи везут подбитые, сгоревшие БТРы и танки. Особенно выделялся один — у него даже ствол орудия деформировался. Над строем повисла тишина, этого забыть нельзя.
И навсегда в памяти десантники, которых инструктировал в Тура-Бура перед очередной операцией, отправляя в настоящее пекло. Их выбрасывали в неизвестность — перекрывать пути отхода душманов. Вместо продовольствия солдаты набивали вещмешки боеприпасами. «Без еды можно обойтись, — говорили они, — а вот без боекомплекта — никак».
…Все, кто прошел Афганистан, по-другому стали смотреть на жизнь. И какими бы монстрами не изображала нас в то время зарубежная пресса, мы отправлялись туда, как в свое время добровольцы в Испанию — выполнять интернациональный долг. Было такое понятие, забытое сегодня.
Анна БАРАБАНОВА
ФОТО ИЗ АРХИВА В. ПЕТРЕЧЕНКО