«Синема, синема, синема – от тебя мы без ума!» Помните эту веселую песенку о чуде синематографа из фильма «Человек с бульвара Капуцинов?» Главный герой этой комедии-вестерна, мистер Фёст в исполнении Андрея Миронова, выступил настоящим миссионером киноискусства в захолустном городишке на Диком Западе. И действительно, немое кино тогда, на пороге XX века, казалось сверхъестественным явлением. Как все начиналось, рассказывает замечательная книга «Кинематограф» («Живая фотография»», с которой белгородцы могут познакомиться в областной научной библиотеке.
«Живая фотография»
Парижский Бульвар Капуцинок, который ошибочно, но привычно называют Бульвар Капуцинов, прославился в 1895 году: в одном из его кафе прошел первый показ короткометражных немых фильмов знаменитых братьев Люмьер. Именно эти фильмы и привез по сюжету мистер Фёст в заброшенный среди прерий американский городок.
В Российскую империю кино пришло 120 лет назад, в 1896 году, когда состоялся первый киносеанс в петербургском саду «Аквариум». А открыл эру российского кино первый художественный фильм отечественного производства режиссера В. Ромашкова «Понизовая вольница» (1908) по мотивам русской народной песни о Степане Разине «Из-за острова на стрежень», длившийся восемь минут. Экранизации демонстрировались в «электро-театрах» – таким было первое название кинотеатров.
«О том, что такое кинематограф, распространяться не приходится: едва ли в России найдется город, в котором, хоть временно, не красовалась бы вывеска «электро-театра» – так начинается предисловие одного из первых пособий, посвященных искусству кино «Кинематограф («Живая фотография»), его происхождение, устройство, современное и будущее общественное значение», составленная Владимиром Адольфовичем Готвальтом в 1909 году. Эта книга включила в себя всю известную на тот момент теорию кинематографии и её практического применения, написанную в России и за рубежом. Автор уверено замечает, что именно «кинематографу предстоит огромная будущность, он возбуждает всеобщий интерес». Тогда, на первой волне популярности «синемы» эта книга расходилась в магазинах в два счёта. Зрительская аудитория росла огромными темпами, первые кинопоказы будоражили и удивляли народ, а тем временем кинематограф не стоял на месте – его техника усовершенствовалась с каждым годом. Чтобы увидеть эти первые шаги кинопрогресса, почувствовать воздух зарождающейся эпохи кино, откроем пособие Готвальта.
Первые шаги
Содержание уже позволяет оценить читателю всю полноту собранной информации. Первые разделы посвящены истории развития кинематографа и его техники. Составитель дает подробное описание устройства аппарата (типичный аппарат, кстати, обходился, по тем временам, в 450 рублей), процесса съемки, рассказывает о тонкостях проявления и печатания, разрезывания и склеивания лент, как происходит проекция картин, какие применятся источники света и, наконец, предлагает вниманию читателей «последние усовершенствования» в области кинематографа, например об «опыте воспроизведения «живой фотографии» при дневном свете.
Следующая глава, одна из самых любопытнейших – «Кинематограф в наше время». «Живая фотография» имеет целью воспроизводить жизнь. Поэтому она должна находить применение всюду, где есть жизнь», говорит автор книги и в подтверждение своих слов обращается к обзору наиболее широких областей использования киносъемки: воспроизведение текущих событий, преподавание этнографии, географии, медицины и техники, съемки панорам путешествий, «чрезвычайно любопытное применение кинематографа в области мод и коммивояжерства» и даже в театре.
От просветительских и воспитательных направлений кино Готвальт переходит к «тому кинематографу, кричащие вывески которого глядят на нас со всех углов. Как не жаль, но все эти электро-театры очень недалеко ушли от балагана». Он приводит несколько программ кино-каталога для «электро-театров», названия которых вызывают улыбку: «Роковая забывчивость», «Хитрый дядюшка», «Из-за любви – в монастырь» и другие подобные «драмы» и «феерии». Но киносъемка не всегда проходила «при безобидной обстановке». С негодованием и болью автор рассказывает о случаях съемки самоубийств: нашлись люди, решившие себя увековечить подобным образом, нашлись «специалисты», которые спокойно крутили при этом ручку аппарата, и нашлись любители острых ощущений, которые стали зрителями подобных кинолент.
Готвальт не забывает поведать и об условиях бытования отечественного кинематографа, в первую очередь о дороговизне билетов в «электро-театр»: в столице плата «взимается довольно высокая – от 30 до 75 копеек. Весь сеанс продолжается не более получаса». При этом обычный театральный спектакль, длящийся более трех часов, можно было посмотреть за 60 копеек.
И всё же количество «электро-театров» росло: «на некоторых улицах число таких театров доходило до дюжины». Естественно, такое обилие было продиктовано выгодностью подобных учреждений. Дело дошло до того, что полиция должна была признать факт «перепроизводства» кинематографов в Москве и стала выдавать разрешения на них с большим разбором. Тогда газеты в скором времени запестрели объявлениями желающих приобрести «электро-театр на ходу или право на открытие такового».
Чудеса кинематографа
Но, возвращаясь к главному предмету, а именно к характеристике дореволюционного кинематографа, надо сказать, что его назначение состояло не только в способности воспроизводить отснятый материал. На экране человек может появиться и исчезнуть, а неодушевленные предметы оживут и начнут двигаться. В книге Готвальта раскрываются многие секреты создания подобных «чудес» кинематографа. Главном образом они были основаны на «снимании с остановкой» и разрезывании/склеивании пленки.
Очень популярны были киносюжеты, отснятые с помощью обратного хода ленты: например, эпизод с собакой, которая «несется хвостом вперед в открытое окно и усаживается на подоконник». При помощи повторной экспозиции одной и той же светочувствительной пленки удавалось «фотографическим способом изображать приведений».
Одними из самых удивительных кинематографических «чудес» считались кинокартины, изображающие хищных животных в их привычной обстановке. На это «чудо» затрачивалась масса работы и изобретательности. Самой известной на тот момент такой кинокартиной была лента «Борьба слона с тигром».
Сцены, разыгрываемые хорошо дрессированными животными, собирали огромную публику: кому же будет не интересно посмотреть на драму или комедию, разыгрываемую между собаками, кошками, крысами и даже блохами!
Но самым величайшим «чудом» кинематографа автор называет изобретение смелого француза Hoyet. «По канату над кратером Везувия скользит металлический блок, к оси блока, при помощи нескольких металлических жгутов, подвешен широкий пояс, блок с краев кратера можно перемещать в обе стороны при помощи веревок…». Скользя над бездной кратера, смелый француз запечатлел на ленте клокочущие внизу расплавленные массы.
Завершает свою книгу Готвальт размышлениями о будущем кинематографа. Всегда интересно узнать, как представляли наши дни люди столетие назад, удалось ли им предугадать развитие событий?
«Этот кинематограф будущего сейчас рисуется в таком виде: на стене, в частной квартире, прикреплен маленький экран из матового стекла. Рядом небольшой рупор, едва выдающийся из стены, а внизу красивый, изящно полированный ящичек. Вместо наших громоздких книжных шкафов, на легких полочках разложены алюминиевые круглые коробки. Достаточно взять соответствующую коробку, вынуть из нее ролик, вложить в ящичек на стене и повернуть маленький рычаг: из рупора польются звуки, а на экране эти звуки будут иллюстрироваться самой жизнью…».
Перелистайте и вы страницы этой книги, которая наверняка доставит вам немало интересных часов.
Маргарита Терёхина, сотрудник фонда редких изданий Белгородской государственной универсальной научной библиотеки