Невыдуманная история об учителе
Этот материал, присланный в редакцию, рассказывает о человеке, не слишком известном широкому кругу наших современников. Но жизнь и гибель его достойны того, чтобы о нем узнали белгородцы. Наверняка, в истории города немало таких страниц, которые только предстоит раскрыть, чтобы лучше понять, что чувствовали и за что боролись люди, жившие прежде на нашей земле.
Беда не приходит одна
…Он любит эти вечера. Свет настольной лампы падает на стопку тетрадей, учебники. Это его мир. Обычный вечер директора школы. На календаре 1939 год. Шершавые пальцы крутят ручку старенького приёмника. Сквозь шорох и треск пробивается песня: «Расцвела под окошком белоснежная вишня…». Автоном Григорьевич, улыбнувшись, делает громче. Как часто они пели эту песню вместе с Марией. И словно в то время возвращались, когда познакомились.
Их школа в селе Целуйково, на Украине, стояла тогда в цветущем вишневом саду. Он был заведующим школой, преподавал русский язык и литературу, а Маруся вела начальные классы. Она сразу ему понравилась, душа у неё светлая, всё делала на совесть. Маруся говорила, что отец у неё священник, в семье 12 детей, она старшая, привыкла обо всех заботиться. А он рассказывал, что рано остался без отца, окончил гимназию, много читал, поэтому и надел в 14 лет очки. Вскоре они поженились. А через три года у них сыночек Лёня родился. Но недолго длилось их счастье. Отец Маруси окрестил Лёнечку в дальней церкви, но об этом узнали и обоих с работы выгнали. Пришлось из села уехать.
Отца Марии, священника, вскоре арестовали и в тюрьме до смерти заморили голодом. «Те сухарики, которые вы послали, мне не передали, — писал он родным, — умираю голодной смертью».
А Лёнечка всего годик прожил и умер. Что им тогда пришлось пережить, не передать словами. Но беда, говорят, не ходит одна. Родились у них еще две дочери, но одна умерла в восемь месяцев, вторая не прожила и трёх недель. Четыре смерти подряд, впору было отчаяться. А потом на свет появилась маленькая Людмила, словно солнечный лучик! Как боялись, что он потухнет. К тому времени, пожив в разных местах на Украине, они уже переехали под Белгород, в село Красное. Автонома Григорьевича Виноградского, учитывая его опыт, назначили директором школы, Маруся вела начальные классы. И стала понемножку жизнь налаживаться. Сынок родился, Володя.
Жить по совести
…Концерт по радио закончился. Вернувшись из воспоминаний, Автоном Григорьевич с улыбкой оглянулся на спящую дочку. Поднялся, осторожно взял её на руки и перенёс в спальню, где посапывал двухлетний малыш. Уже двенадцать, а завтра рано вставать, доить корову (он старался помогать Марусе), кормить поросёнка и — в школу. За эти годы из четырехлетней школы он сделал семилетку. Ребят на уроках учил быть честными, не бросать слов на ветер. И сам так жил, порой допоздна задерживаясь, дел у директора хватает. Но всегда помнил, что главное — это дети, за судьбы которых он отвечает. Идёт как-то по улице, смотрит, ребята стоят, курят.
Отобрал у одного папиросу и прижёг ему руку. «Вот так, — говорит, — папироса тебя спалит, если курить не бросишь!»
В 1939 году они снова переехали из Красного в соседнее село Грязное. И тут его на два года болезнь свалила, заболели почки, работу пришлось оставить. Жена устроилась в школу, в ней первое время они и жили. Но без работы Автоном Григорьевич не привык.
Устроился заведующим магазином, но и тут не изменил себе, трудился на совесть, не зря его на ревизии звали.
Яма для учителя
Грянула война, налетели немецкие самолёты. Начали бомбить, школу разрушили, девять человек убило. Вскоре село оккупировали. «Я ночью проснусь, мне уже 10 лет было,- рассказывает дочь Виноградского Людмила Автономовна, — смотрю, а к папе какие-то люди пришли. Некоторых жителей села я знала, другие незнакомые. С папой что-то о немцах говорили, обсуждали. Я не всё могла разобрать. А под утро уходили». Сведений в архивах об этом не сохранилось, и каких-либо других свидетельств не осталось. Но Автоном Григорьевич, привыкший говорить то, во что верил, не скрывал своего отношения к новому порядку. «Вас разобьют, наши вернутся, — говорил он полицаю-переводчику. — Мы народ сильный, мы — победим!». А жена услышала это и всполошилась. «Тоня, — говорит (так она Автонома называла), — это смерть твоя к нам ходит».
Людмила Автономовна вспоминает, что как-то ей приснилось, будто пришли к ним немцы и папу застрелили. Утром сказала ему, а он обнял ее: «Не бойся, дочка». Но в тот же день в их дом пришел полицай, и с ним немец. Они забрали отца и повели в другую половину дома, где разместились немцы. А девочка пробралась за ними следом и поняла, что ему грозит расстрел. Потом односельчане рассказывали, что отвели его дворов за пять, там была яма из-под картошки. И тут кто-то из соседей крикнул: «Автоном Григорьевич, вас расстреливать ведут!». У него, говорят, руки задрожали, папироса выпала. Умирать каждому страшно. И тут грянул выстрел!.. Было это 23 марта 1943 года. Дочь до сих пор с болью вспоминает об этом. В той яме отца и закопали, а после войны перезахоронили в братской могиле.
В ответе за детей
Летом село освободили. Людмила Автономовна вспоминает, как мама работала учителем, а она, жалея её, в 13 лет взяла на себя всё хозяйство: козу, кур, 25 соток огорода. Но жили все равно впроголодь. В селе им помогали. «Учителя,- говорила мама, — и в рогожке узнают». Сама она учила на совесть, домой учеников приводила. «Ведь я, — говорит, — дочка, отвечаю за них!».
В 1948 году маму снова в Красное перевели. А дочери отец приснился, просил есть. Рассказала она матери и поняла, что надо за папу молиться и милостыню раздавать, чтобы его поминали. А лет в двадцать пошла в храм креститься и стала за отца молиться.
Сейчас Людмиле Автономовне 81 год, живет она в Красном, где отец работал в школе директором. Дочку и сына вырастила, внука с детства вынянчила и воспитала. Поет в церковном хоре. У нее голос папин, сильный. Порой в храм приходят те, кто учился в то время, папу вспоминают: «Это же, — говорят, — батько наш!».
Символично, что с храма святого Сергия Радонежского, покровителя учеников и учителей, и начиналась стоящая рядом Краснянская школа, одна из старейших в Белгороде. Первые занятия этой школы, как свидетельствует история, вел в 1878 году дьякон храма в церковной сторожке. А теперь дочь директора пришла служить в этот храм, молится за отца, селян и учащихся. И светло у неё на душе, что живёт она с верой.
А в школьном музее бережно хранят следы истории. Пробитая пулей каска… Гильзы… Помятая фляга, из которой пили в бою. Поисковая группа музейного кружка во главе с учителями истории Т. Киященко и О. Комешевой установила фамилии 161 погибшего жителя села Красного. «Хорошо бы, — говорил мне директор школы Н. Волошенко, — установить мемориальную доску с именами погибших в годы Великой Отечественной войны». У маленькой школы на это нет средств. Но есть надежда, что городские и областные власти доброе дело поддержат и помогут. Белгород быстро строится, появляется много улиц, одну из которых можно было бы назвать именем А.Г. Виноградского, или переименовать улицу 8 Марта, где расположена школа, в которой он работал.
Любовь сильнее смерти
В 70-х годах Людмила Автономовна увидела в газете объявление о том, что Виктор Павлович Виноградский разыскивает своего дядю, Виноградского А.Г. Поспешила в редакцию, взяла адрес. Оказалось, это двоюродный брат, живущий на Украине. Он приехал сюда с маленьким сыном. Сходили на могилу, поклонились, помянули. А потом она к ним в гости ездила.
С Людмилой Автономовной, пожилой женщиной в аккуратной вязаной кофте, с сединой в гладко зачесанных волосах, мы засиделись до позднего вечера. Уходя, замечаю на стене рамку с надписью «Семейное древо…». Рисунок дерева, а на нём фотографии: родители, дети, внуки… Вглядываюсь в лица — добрые, прямые, открытые. И думаю о том, как бережно хранят в этой семье память о близких, которые дали им жизнь. И не только им. Кто-то из великих заметил, что лучшая родословная — это служение Отчизне.
…Иду по ночному городу и вспоминаю слова одного из писателей-фронтовиков. О том, что солдатами в бою двигала не ненависть к врагу, как это часто пишут. Ненависть не способна повести человека на смерть. Ими двигала любовь.
И представился мне директор школы у настольной лампы. Стопки тетрадей под рукой. Приёмник. Свежие газеты. За спиной спит дочка. Это его мир, мир Учителя, который учил тому, во что верил. И жил так, как учил. Любил жизнь, семью, учеников и свою Родину.
Он отдал жизнь за всех нас. Сейчас порой слышишь, что совесть — это отжившая категория. Время, дескать, другое. А такие истории будят душу. Напоминают, что во все времена, при всех режимах были люди, которые, не пряча глаза, поступали по совести. Потому и живы мы с вами. И стоит до сих пор Земля Русская.
Анастасия ВОРОБЬЁВА, выпускница школы № 34