Warning: Attempt to read property "child" on null in /data/p0085/gazetanb.ru/media/themes/nb/class/ContentTag.php on line 45
Два века назад Белгород был центром производства шерсти
В начале XIX века одну из отраслей промышленности Российской империи ожидал настоящий бум. Ни одна из них не развивалась так быстро, как производство шерсти. Главными районами тонкорунного овцеводства были Новороссийская, Херсонская и Екатеринославская губернии. Сбыт шерсти этих регионов осуществлялся в Западную Европу через порты Ростова-на-Дону и Одессы, и за тридцать лет вырос более чем в двадцать раз. Еще одним центром производства шерсти были южные уезды Харьковской и Полтавской губерний. Шерсть из этих губерний продавалась через Харьковскую Троицкую ярмарку, а Харьков и Белгород стали центрами особой отрасли промышленности — фабричной промывки шерсти.
Благоприятные условия
Что же способствовало тому, что наш уездный город с населением чуть более десяти тысяч человек превратился в промышленный центр XIX века, а число рабочих отрасли достигало к 1880-м годам более двух тысяч человек? Все дело в том, что покупателями шерсти на Троицкой ярмарке были купцы мануфактурных и суконных фабрик Московской губернии. А отсутствие судоходных и железнодорожных путей и даже простого шоссе до Москвы делало транспортировку шерсти слишком дорогой. Напротив, мытая шерсть была более чем вполовину легче грязной.
И все же почему Белгород, а не другой регион, также богатый реками, в которых могла производиться промывка? Для ответа на этот вопрос обратимся к технологии обработки шерсти XIX века. После сортировки грязной шерсти по сортам она запаривалась в чугунных чанах горячей водой с применением соды и щелочи. Предварительно отмытая шерсть содержала еще много жиров, отмывка от которых в Западной Европе производилась с помощью замачивания в урине (моче). Отечественные промышленники отдавали предпочтение отмывке от жиров с помощью глины. Этот технологический спор продолжали покупатели шерсти на ярмарках. Купцы, скупающие шерсть для сбыта за границу, отдавали предпочтение промытой в урине, считая, что глина грубит волокна и увеличивает продажный вес шерсти. Российские же купцы предписывали глине особую важность. Именно глина, по их убеждению, давала эффект отбеливания и лучшего удаления жира.
Вот эта шерстомоечная глина и сделала наш город одним из центров отмывки шерсти. Здесь, у городского леса, белгородские промышленники добывали специальную зеленоватую глину, которую использовали в производстве отмывки. Для этого глину разводили водой в специальных деревянных ящиках, и в густой раствор загружали предварительно отмытую шерсть. А далее в ящики становились и начинали месить глину ногами работницы шерстомоек, при этом погружаясь в нее выше колен. Смешанная с глиной шерсть подлежала промывке, и для этого использовали две городские реки — Везелку и Северский Донец.
Первые шерстомойки
Еще с конца XVIII века подступы к городским рекам принадлежали предприимчивым «заводчикам» сальных, мыльных и воскобойных заводов. А первые шерстомойки были устроены в начале 19 века купцом второй гильдии Петром Андреевичем Тамбовцевым. Понимая экономическую выгоду в мытье шерсти, многие белгородские купцы вскоре переквалифицировали свои заводы под шерстомойки. В 1850 году завод, учрежденный в 1820 году у Донецкого моста купцом Тамбовцевым, был приобретен с публичных торгов Павлом Немыкиным. А еще ранее, в 1821 году, успешным купцом Николаем Чумичовым был куплен у Тамбовцева другой участок на реке Северский Донец. В 1833-м по дарственной этот шерстомоечный завод получила дочь Чумичова — Александра Гусле-ва. Она содержала в середине XIX века самую крупную на тот момент шерстомойку, вымывая до 14 тысяч пудов тонкой и 6 тысяч обычной шерсти в год.
Интересно, что соседями Чумичовых на противоположном берегу реки были дворяне Дренякины. С 1840-х годов между ними была затеяна судебная тяжба. Жена Максима Дренякина — полковница Мария Петровна считала, что находящаяся на противоположном берегу шерстомойка причинила ей определенные убытки. Это судебное разбирательство было скорее следствием неприязненного отношения между преуспевающим представителем купеческого сословия и беднеющим дворянским родом, и это тема отдельного рассказа. Но благодаря этому архивному документу мы располагаем описанием основной стадии работы шерстомойки.
Для промывки шерсти «на правом берегу реки Донца устроены плоты для мойки шерсти, мера коих поперек реки 6 сажень 2 аршина» (более 14 метров. — авт.). Плоты (мостики) устраивались двумя параллельными рядами прорубей, в которые вставлялись чугунные ящики с отверстиями. Вот в эти ящики и помещались комья глины, смешанные с шерстью, и в дальнейшем прополаскивались при помощи палок, которыми болтали в воде.
На другой городской реке Везелке, на месте современного консервного комбината в начале XIX века располагалась шерстопрядильная фабрика надворного советника Дурасова, производившая испанской шерсти на 150 тысяч рублей серебром в год. Продукция фабрики, имевшей машину в двадцать паровых сил и перерабатывающей до 35 тысяч пудов шерсти была отмечена на Санкт-Петербургской мануфактурной выставке в 1861 году. А в 1865 году фабрика уже принадлежала купцу Николаю Чумичову.
В 1843 году на слиянии Везелки и Северского Донца Василием Кирпичниковым было устроено моечное заведение, которое в 1850 году содержалось купцами Тельбуковыми. Еще несколько шерстомоек на Везелке принадлежали Кочетовым, Воронковым, Конаковым и Бондыревым. Промывку шерсти вели и за чертой города в селе Михайловском (Пески) купцы Добрынин, Шаповалов и мещанин Овчинников.
Александр ЛИМАРОВ
Автор благодарит Юлию Патлань за помощь в подготовке материала
(Окончание следует)
