К 85-летию выхода книги Адриана Топорова «Крестьяне о писателях»
В 2015 году исполняется 85 лет со дня выхода в свет книги «Крестьяне о писателях». Ее автор — Адриан Митрофанович Топоров (1891-1984) — родился в бедной крестьянской семье на территории современного Старого Оскола. Учительствовал на Курщине и Алтае. В коммуне «Майское утро», что находилась близ Барнаула, с 1920 по 1932 годы ежедневно проводил с малограмотными и вовсе неграмотными крестьянами читку художественной литературы. Сумел убедить неразговорчивых сибиряков высказаться по каждому из произведений, а потом их суждения стал записывать почти дословно.
В мае 1930 года эти заметки частично вошли в книгу «Крестьяне о писателях» (Москва, Госиздат), которая с восторгом была воспринята как публикой, так и известными писателями (А.М. Горький, В.В. Вересаев, А.В. Луначарский, Н.А Рубакин, А.Т. Твардовский, М.В. Исаковский, В.А. Сухомлинский и др.). Одновременно она вызвала жаркие споры, что и понятно, ибо на страницах «Крестьян», например, утверждалось, что Гомер или граф Л.Н. Толстой по языку своему ближе крестьянам, чем советские авторы.
В 1937 году А.М. Топоров был незаконно репрессирован и до 1943 года отбывал наказание в ГУЛАГе, а сама книга на суде над ним фигурировала среди вещественных доказательств вины автора. Позднее Главлит включил ее в «Аннотированные списки политически вредных книг, подлежащих изъятию из библиотек и книготорговой сети».
Интерес к этому произведению со стороны читающей публики возобновился после космического полета Германа Титова в 1961 году, который называл Адриана Митрофано-вича своим «духовным дедом» (родители космонавта были учениками писателя в коммуне «Майское утро»).
Книга «Крестьяне о писателях» издавалась еще четыре раза. Ее и поныне бережно хранят тысячи библиотек по всему свету — от Белгорода и Барнаула — до «Ленинки» в Москве и библиотеки Конгресса в Вашингтоне. О «Крестьянах» говорят в студенческих и школьных аудиториях, на регулярных Топоровских чтениях в Белгороде… А сейчас обсуждается
вопрос о публикации произведения в одном из белгородских издательств.
Нынешний юбилей книги «Крестьяне о писателях» — прекрасный повод вновь поговорить о роли печатного слова в нашем обществе, и вспомнить до сих пор единственный в мире культурологический опыт старооскольца Адриана Топорова.
А читателям «Нашего Белгорода» предлагается прикоснуться к легендарному произведению, прочитав ранее не публиковавшиеся комментарии коммунаров к сборнику М.М. Зощенко «Над кем смеетесь?». И увидеть самим — плохо или хорошо относились крестьяне начала прошлого века к творчеству ныне знаменитого в России писателя.
Игорь ТОПОРОВ, внук А.М. Топорова
Адриан Топоров
«Крестьяне о писателях. Неопубликованные главы»
М. Зощенко
«Над кем смеётесь?»
(Читано с 20 июля по 1 сентября 1928 года)
Блинов Е.С. У нас еще много такой публики, которая за высшими лицами повторяет их глупости. Раз начальство хвалит книгу — и публика хвалит ее. Боятся люди правду сказать. Боятся, что за дураков их сочтут, ежели несогласные они будут с начальством. (Мне. — А.Т.). Напиши вообще про книгу. Начинаешь читать — народ сидит, а под конец чтения — почти нет никого…
Зубков П.С. Остроязыкий — этот Зощенко.
Титов С.П. Странно он располагает свои остроты.
Стекачев М.И. Где густо — где пусто.
Зубков П.С. У Чехова или у Мольера положения героев смешны, что девать уж некуда! У них знаешь, что под конец будет интересно, а у Зощенки под конец спадает юмор.
Лихачев С.П. Выливается в заголовке сразу!
Титов Н.И. Больше всё навдумчивые рассказы в книге.
Зубков П.С. Зощенке бы устные рассказы говорить со сцены!
Титов С.П. Анекдотчик он. Юмор у него в коверканье слов. Картинки — все более натянутые.
Зубков П.С. Стань я или еще кто читать эти рассказы — не будет смешно.
Тубольцев И.И. Когда читают рассказы Зощенко — будто и смешно. А прочту, — и думаешь: над кем смеялись?
Лихачев С.П. В таловый плетень березовые прутья автор вплел. Почти все у него тут — собачья ерунда. Чтобы запомнить эти рассказы, надо их постоянно перед обедом читать. Вечер просидишь на читке, домой придешь — ну ни черта! Лучше спал бы. Иной раз и засмеешься над пустоболтом Зощенкой.
Блинов И.Е. Уж опротивел этот Зощенко. Как старая самоварная труба. Даже в хороших рассказах у него — та же дудка…
Рассказы где-то мелькают, забываешь их…
Лихачев С.П. В затылке мелькают. Если Зощенко будет так писать, то его прозовут БУРОБОЙ. Утром позабудешь все, что вечером читал.
Титова АС Я уже не знаю рассказы, которые сегодня читали.
Стекачев И.А. Все они на одну линию тянутся.
Блинов И.Е. Все спутаны, и не знаешь, как людей различить.
Титов П.И. Сто песен на один мотив по одной ноте гонит.
Боровиков П.П. А, по-моему, Зощенко иной раз смешно пишет, интересно.
Блинов Е.С. Через его балагурство и дельные вещи позабываешь.
Носов М.А. Как только начнет, так уж и видишь, что он — Зощенко! У него и лето, и зима в одно время бывают.
Блинов И.Е. В сборнике «Над кем смеетесь?» за вечер попадал один хороший рассказ, а десять плохих. О плохих я на критика думал, а о хороших уж не помню.
Титов П.И. Одна у Зощенки октава во всех рассказах.
Зайцев А.А. (смеется). Нет, не октава, а легонький тенорок. Сусликов Т.И. Много у него настоящих лепких слов, но он их в балагурстве теряет, как в мусор бросает.
Титов П.И. Мое пожелание ему: бросить легкость и начать серьезное комическое писание. Носов М.А. Есть писатель -сбрешет, но так, что, думаешь, — это правда.
Блинов Е.С. У нас в селе живут два типа: Пахом и Макар. Пахом всегда говорит правду, но ему никто не верит. А Макар всегда врет, и ему всегда верят. Не верю Зощенке, как Пахому. А если писатель похож на Макара, то я ему буду верить. Пускай врет…
Зайцев А.А. К каждому разговору у Макара готов подходящий рассказ.
Стекачев Т.В. Бесконечная сказка: и стоят ворота, на воротах мочало, не сказать ли сказочку сначала… Большинство рассказов сочинены, чтобы разгонять публику, если она собралась на читки.
Шитиков Д.С. Какой Зощенко писатель?! Ты возьми да опиши просто. Например, была сучка: ощенила щенят семь. Одного взял Тиха, другого Книха. Вот! А что? Треплют зря языком. Чем черт не шутит? Лишь бы написать! Удивляются люди, что книжки Зощенко помногу в свет выпущаются. Какая же тут может быть оказия?! Мы вот держимся все за одного, так и писатели. Они же там сидят далеко, в Москве, и все друг дружку поддерживают. Потому что — друзья-приятели. Тот этого, а этот — того, и кругом у них идет поддержка. Один составил рассказ, другой — его похвалил. И наоборот — дальше дело происходит. Они же от этого кормятся! Ежели они сами себя не будут поддерживать, то мужики их совсем не поддержат. На кой ляд мне такие рассказы сдались, как в книжке «Над кем смеетесь?». Какая им от меня хвала?! В них нет для меня никакого шаблону и показания для учебы жизни, чтобы, значит, я мог их куда-нибудь для идеи или к делу применить. Ну что все рассказы Зощенко?! «Дорогие товарищи-граждане…» Туды-сюды, круть-верть, так да эдак, а там уж конец. Нечего слухать. И смех не идет. А он бы взял человека и пояснил главное его дело, и довел бы его до самого последу и до показательного дела, чтобы я знал после: вот да, это написал!! Учись, ребята, по этому умному и художественному писанию!.. В рассказах своих Зощенко сигает, как зеленый кузнечик. Сейчас кузнечик тут, а потом уж вон где. Сигает и сигает…
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В последнюю очередь из книжки «Над кем смеетесь?» нужно принять в деревню рассказы: «Баретки», «Мещане», «Лимонад», «Гости», «Душевная простота», «Прелести культуры», «Волокита», «Свадьба», «Дырка», «Бешенство», «Рука ближнего», «Игра природы», «Любовь». А рассказ про попа, «Обезьяний язык», и «Сила красноречия» повышаем на вторую очередь. Остальные — мелочь, оскрёбки. Не стоило бы Зощенке и втыкать их в особую книгу.
ПРИМЕЧАНИЕ
Чтение сборника «Над кем смеетесь?» растянулось с 20 июля по 1 сентября 1928 года. Растяжка была вынужденной: ежедневно крестьяне не пожелали принимать набившие им оскомину «порции» из Зощенко.
После трех читок «Над кем смеетесь?» слушатели убедились: Зощенко такой же докучный, что и в «Уважаемых гражданах». Разогнал он девять десятых моей аудитории. Всего в книге 70 вещиц. Из них мы проработали 44, а 26 остались непрочитанными — выдохлось терпенье слушателей.