Памяти Григория Красникова, участника Курской битвы, посвящается
Война заглянула в дом каждого человека. Кому-то она прислала похоронку, кого-то забрала с собой, а кого-то помиловала. Но многие из тех, кто остался в живых, были контужены, ранены, стали инвалидами…
Моему отцу был 21 год, когда началась война, и он был одним из тех, кто вернулся домой.
Призвание офицера
Мой отец Красников Григорий Николаевич родился 25 марта 1920 года в Курской области. Его родители работали учителями в школе. Семья многодетная, четверо детей. Григорий был младшим сыном. В 1922 году они переехали на Украину, в город Новый Буг Николаевской области. Григорий учился с большим интересом. Окончил десять классов со Сталинской грамотой (в наше время — это аналог серебряной медали). С детства мечтал быть военным лётчиком. Но после школы медицинскую комиссию парень не прошёл из-за поврежденной барабанной перепонки. Однако желание стать военным его не покинуло, и в 1938 он поступил в Брянское артиллерийское училище.
Три года учебы пролетели незаметно. В мае 1941 года всех выпускников училища отправили на стрельбища в Бийск Алтайского края, где они должны были сдавать госэкзамен. Ехали на поезде очень долго, почти месяц. Везли с собой артиллерийские орудия. Прибыли на место в начале июня. А 22 июня началась война… Всех выпускников, уже офицеров, снова погрузили в эшелон и отправили в Брянск. Но домой никто так и не доехал. Под Минском их поезд разбомбили. Осталось в живых десять — пятнадцать парней, в их числе Григорий Николаевич. Ребят сразу забрали на фронт… Так начался его боевой путь.
Фронтовые дороги
Он воевал на Западном фронте в звании старшего лейтенанта. Был командиром 5-й батареи 30-го гвардейского артиллерийского полка второй гвардейской стрелковой дивизии. Григорий Николаевич не очень любил говорить о том, как воевал. Видимо, вспоминать тяжело было. Ведь неспроста он с войны седой пришел…
Под Смоленском отряд разбомбили, а его самого ранило. Потом он рассказывал, что, выходя из окружения, по пути забрёл в какую-то деревню. Пожилая женщина, в чью хату он заглянул, испугалась:
— Ты куда пришёл? Мы со всех сторон окружены немцами. А ты в шинели и офицерских сапогах! Давай я тебя переодену сейчас, — дала ему старую шапку, валенки, фуфайку, в которую он сразу же зашил комсомольский билет. — Снимай сапоги офицерские!
— Не буду! — ему стало жалко кожаных сапог.
— Тебя немцы по ним узнают, поймут, что ты офицер! — уговаривала бабушка, но он наотрез отказался. Дала она ему кусок хлеба, который он спрятал за пазуху, и пошёл искать своих.
Помню, как он рассказывал: «Только я вышел из деревни, а навстречу три немца. По спине пробежал мороз. Иду и мысленно прощаюсь с жизнью. Они подходят и спрашивают: кто я и куда иду. Соврал, что с этой деревни и иду за хлебом. На меня смотрели с подозрением и недоверием. Из-за темных волос посчитали за еврея. Они неплохо говорили по-русски, и я понял, что это чехи. Один мне говорит:
— Ты офицер! — и на сапоги мои показывает.
— Нет. Я живу в этой деревне иду в соседнюю за хлебом — дома нечего кушать.
— Снимай сапоги!
Пришлось сесть на снег и снять сапоги. А был январь. Думаю: „Сейчас сапоги заберут себе, а меня расстреляют“. Смотрю — один из них свои ботинки снимает. Мои-то сапоги теплее их ботинок будут. Чех швыряет мне свои ботинки:
— Обувай!
Я натягиваю их и думаю: „В своих ботинках меня хотят расстрелять, что ли?“
— А теперь шнель, шнель, шнель! Я иду, жду, когда они мне в спину выстрелят, и шаги свои последние считаю…. Не выстрелили….
Шел, куда глаза глядят, трое суток. Так и бродил по смоленским лесам, пока на русских не вышел».
Бои под Смоленском и Орлом
За военные действия под Смоленском Григорий Николаевич был представлен к ордену Красной Звезды. В наградном листе, датированном 21 апреля 1942 года, написано: «Товарищ Красников в борьбе с немецкими захватчиками проявил себя отважным и мужественным командиром. Отличный артиллерист. 10 февраля 1942 года в боях за деревни Печенкино, Попково он смело выбрал наблюдательный пункт вблизи переднего края обороны противника, обеспечивая себе отличное наблюдение за целями. В ожесточенных боях за деревню Печенкино Сухиничского района Смоленской области 10 февраля 1942 года он метким огнем батареи уничтожил три пулеметных точки, противотанковые орудия… <,…>,14 февраля 1942 года в бою за населенный пункт Попково <,…>,, находясь под обстрелом артиллерийского огня противника, вел огонь из своей батареи. <,…>, 6 марта 1942 года в бою за населенный пункт Слободка Смоленской области, товарищ Красников огнем своей батареи уничтожил три пулеметных точки <,…>,. Находится в строю. Достоин награды орденом Красной Звезды». Его наградили в июне 1942 года.
На Курской дуге
В июле 1943 года Григорий Красников воевал на Курской дуге. По его словам, было страшное побоище: всё горело, пылало. Танки, артиллерия — всё как в мясорубке. Его тяжело ранило. Он рассказывал: «Лежу на земле. Прощаюсь с жизнью. Слышу — идут санитары с фонариками и собакой. Немцы ночью разрешали вывозить раненых с поля боя. Спасибо, что не отстреливали. Собака ко мне подходит, чувствую, лицо лижет. Меня забрали, погрузили в самолет. Привезли в Москву, и там я девять месяцев лежал в госпитале…». Ранение было тяжелое — в руку и голову, поэтому делали трепанацию черепа, извлекали осколки. Потом у него не действовала левая рука. Даже на всех фотографиях папа ее прячет.
Он нам всегда говорил, что русская армия несла страшные потери, пока не назначили Жукова! Только благодаря его руководству, распоряжениям, целенаправленным установкам и военным приказам мы выиграли войну!
Неизгладимый след войны
Пролежав в госпитале почти год, он в 1944 году демобилизовался. Отправили в Новый Буг, где он был назначен в военкомат начальником второго отдела. Там папа познакомился с моей мамой — Марией Денисовной Журба. Они поженились 7 ноября 1945 года. Спустя год родилась я, Красникова-Киселева Людмила Григорьевна. В семье было пятеро детей. В военкомате Григорий Николаевич проработал до 1952 года. Потом вся семья переехала в Киргизию. Тяжелые ранения сильно подорвали его здоровье. После войны его постоянно мучило высокое давление. Умер Григорий Николаевич в 1976 году в возрасте 57 лет.
Война на всех оставила неизгладимый след — на воинах и жителях тыла, генералах и рядовых, больших и малых. Мой отец один из них. Записала
Елизавета НАЛОБИНА, со слов Людмилы Красниковой-Киселевой, жительницы Белгорода