Последняя книга нашего земляка — о знаменитых деятелях культуры и искусства
«Мозаика» — плод увлеченности Адриана Митрофановича Топорова (1891-1984). Известный советский писатель и просветитель родился в беднейшей крестьянской семье в Старом Осколе.
А. М. Топоров — основатель знаменитой коммуны «Майское утро», что была близ Барнаула, автор легендарной книги «Крестьяне о писателях». В этом году исполняется 85 лет со времени выхода ее в свет в Москве. В ней собраны высказывания коммунаров о произведениях мировой и советской литературы, которые молодой учитель читал им ежевечерне в течение двенадцати лет. Среди этих «Белинских в лаптях» были бабушки, дедушки и родители будущего космонавта Г. С. Титова. А лебединой песней Адриана Топорова стала книга «Мозаика».
«Многие коллекционеры собирают картины, редкие книги, открытки, почтовые марки, металлические и бумажные деньги, трубки, портсигары, птичьи яйца, спичечные коробки, конфетные и мыльные обертки и другие предметы. А я попытался собрать любопытные факты и эпизоды из жизни ученых, писателей, художников, композиторов, артистов театра, кино, цирка, — словом, замечательных людей, создававших общечеловеческую культуру… Я пытался представить героев эпизодов как живых людей, в быту со всеми их личными особенностями, иногда странными, чудаческими. В моих миниатюрах нет ничего вымышленного. Все они извлечены из литературных источников и лишь сжато изложены мною». А. Топоров
Около десяти лет А. М. Топоров усердно разыскивал в старинной и новейшей литературе эти эпизоды. Вместе взятые, они представляют крупицы энциклопедических знаний занимательно оформленных.
Топоров был уверен, что собранное им — малоизвестно или вовсе не известно большинству читателей, особенно молодежи, и страстно хотел бы увидеть свою книгу изданной. Но не суждено было: «Мозаика» сравнительно небольшим тиражом увидела свет после смерти автора — в 1985 (Киев) и 2013 (Москва) годах. И сразу же стала библиографической редкостью. Любопытно, что впоследствии она обрела большую популярность среди участников открытых чемпионатов России, Украины, Израиля, Германии и других стран по интеллектуальным играм («Что? Где? Когда?» и «Брейн-ринг»).
А вниманию читателя предлагаются миниатюры из жизни тех людей, чьи юбилейные даты приходятся на январь-март 2015 года.
О Серове
19 января исполнилось 150 лет со дня его рождения
«Горбун» решил судьбу художника
Будучи гимназистом, Валентин Александрович Серов (1865-1911) одновременно учился и живописи у И. Е. Репина. Отдавая всю душу любимому искусству, он привел в восторг своего великого ментора. Зато гимназическое начальство не знало, что делать с нерадивым учеником Серовым: количество «единиц» и «двоек» превышало все пределы.
Гимназию он покинул. Дальнейшую его судьбу решил портрет горбуна, который мы видим на картине И. Е. Репина «Крестный ход в Курской губернии». Пятнадцатилетний Серов писал горбуна с натуры в с. Хотьково, под Москвой. Сам И. Е. Репин был поражен этим портретом и сказал: «Пора поступать в академию!»
Драгоценная скатерть
Известно, что на портрете «Девочка с персиком» В. А. Серов изобразил дочку С. И. Мамонтова — Верушу, сидящую за столом. Скатерть на этом столе — реликвия. На ней расписывались мелом все прославленные посетители Абрамцева. А потом Веруша вышила эти росписи. Получилась драгоценная коллекция автографов.
«Ох, я — лошадь!»
В. А. Серов, уже находясь на вершине живописного искусства, всё-таки был недоволен собой. Мучаясь в поисках нужного света, он бил себя кулаком по голове и ругался:
— Ох, я — лошадь!
Имитатор
Художник был наделён и незаурядным даром лицедейства. Особенно ему удавались комические роли. Он точно имитировал повадки, походки, манеры и голоса людей, зверей, птиц, коров, лошадей, собак…
В пьесе Мамонтова «Чёрный тюрбан» он ржал конём и ворковал голубком. А в драме «Царь Саул», подражая за сценой голосу библейского великана Голиафа, Серов орал так искусно, что последний слог каждой фразы повторялся как эхо.
Рохля
Старшим мастером в декоративной мастерской художника К. А. Коровина работал добродушный мужик-рохля Василий Белов. В. А. Серов и Ф. И. Шаляпин иногда подшучивали над ним… При входе в мастерскую, у двери сбоку, был вколочен гвоздь. Белов, быстро входя на вызов художника, вешал на этот гвоздь свой картуз и внимательно выслушивал распоряжение.
Серов вынул гвоздь и на его месте краской нарисовал похожий. Положил и тень от него. Шаляпин позвал:
— Василий!!
Белов вошёл, хотел по привычке повесить картуз, тот упал, снова попытался сделать это, и картуз снова упал. Шаляпин захохотал. Белов посмотрел на него, на гвоздь, и, поняв насмешку, молча ушел. А на кухне обидчиво говорил рабочим:
— В голове у них мало. Одно вредное. С утра — хи-хи да ха-ха. А жалованье получают во какое!
Знаменитый бедняк
В. А. Серов органически не выносил стяжательства, скопидомства.
К. А. Коровин и Ф. И. Шаляпин пригласили его в ресторан «Метрополь». Состоятельные жрецы искусства не то шутя, не то всерьёз рассуждали о том, в какой заграничный банк выгоднее перевести деньги. В разговор встрял и Серов:
— А я уже перевёл.
— Как? Куда?
— Шучу…
И в самом деле: знаменитый художник даже перед самой своей смертью занял у знакомого 400 рублей. При этом переспросил его:
— А вы не боитесь, что я умру, не уплатив долга? Впрочем, если бы это случилось, там есть мои картины, которые можно продать…
О Чехове
Вчера, 29 января, отмечался его 155-летний юбилей
Солёный арбуз
Чехов (1860–1904) и Гиляровский ехали на извозчике по Страстной площади в Москве. Около овощного магазина остановились, купили соленый арбуз.
От держания арбуза на холоде у Чехова замерзли руки. Гиляровский предложил бросить арбуз.
— Зачем бросать? — возразил Антон Павлович. — Вот городовой стоит, отдай ему, он съест.
Гиляровский поманил к себе пальцем городового:
— На, держи, только остор…
Чехов, перебивая Гиляровского, трагическим шепотом предупредил городового:
— Осторожно, это бомба… Неси ее в участок.
— Да не урони, гляди, — добавил Гиляровский.
— Понимаю, вашевскородие.
От страха у городового стучали зубы…
На следующий день «шутники» узнали, что их «бомба» произвела в участке целый переполох. Чиновники, боясь взрыва, разбежались. Собралась толпа. Явились агенты охранного отделения. Вызвали офицера-специалиста по взрывчатым снарядам. Общий страх был понятен: ведь тогда террористы часто делали покушения на слуг самодержавия…
Но вот во двор полицейского участка въехали пожарные. Им сообщили о причине паники. Старик-брандмейстер бросился к «бомбе». Через минуту он вышел к публике, оборвал остатки мокрой бумаги с соленого арбуза и понес его к себе домой. Ел и похваливал:
— Наш, донской, полосатый… Давно такого не едал…
«Новоявленная звезда»
Писатель и журналист Николай Александрович Лейкин издавал с 1880 года юмористический журнал «Осколки». Желая склонить к сотрудничеству А. П. Чехова, он похвалялся ему, что в этот журнал недавно прислал замечательный рассказ молодой, еще неизвестный, но очень даровитый юморист, и что он, Лейкин, пригласил его для личных переговоров. А. П. Чехов попросил Лейкина дать ему прочесть хваленого юмориста. Оказалось, что это был добросовестно переписанный ранее опубликованный рассказ Антона Павловича! Под рукописью стояла никому не известная фамилия…
Убийственная реплика
Какой-то горе-литератор напечатал про Антона Павловича Чехова пасквильные стишки, назвав его в них ветеринарным врачом. Писатель ответил ему кратко«: «Но я не имел чести лечить вас».
Опять брюки не застёгнуты
А. П. Чехов органически не выносил напыщенности, высокопарности, фальши.
Когда он гостил в уральском имении миллионера Саввы Морозова, был день его именин. Управляющий имением, толстенный и суетливый дядя Костя, задумал пышно отметить это событие. Он собрал целую компанию и с ней направился к Чехову. Задыхаясь от волнения и обливаясь потом, стал читать перед писателем высокопарный адрес. Чехов медленно поднялся, взял из рук управляющего папку с адресом и сказал так просто, по-будничному:
— Константин Иванович, а у вас опять брюки не застёгнуты!
Дядя Костя, прикрыв ладонями живот, аж присел от испуга. Все присутствующие разразились хохотом.
Редкий пример
Пьесы «Чайка» А. П. Чехова и «Цена жизни» В. И. Немировича-Данченко были одновременно представлены на соискание Грибоедовской премии. Её присудили «Цене жизни», но автор считал это решение судей несправедливым и просил отдать премию Чехову. Жюри отклонило просьбу Владимира Ивановича, но она являет собой редкий пример благородства, объективности и самоотречения в оценке художественных произведений.
Публикация подготовлена внуком писателя Игорем Топоровым
(Продолжение следует)