Россияне почтили память жертв политических репрессий.
В нашем советском прошлом немало трагических дат, одну из которых мы отметили на этой неделе: 30 октября — День памяти жертв политических репрессий.
Народ и его «враги»
Эта дата выбрана президентом России не случайно: в этот день в 1972 году в мордовском лагере строгого режима умер поэт-диссидент Юрий Галансков. Он получил срок за свой протест против лишения свободы писателей А.Д. Синявского и Ю.М. Даниэля, осуждённых за опубликование своих рассказов за рубежом. Через два года группа соузников Ю. Галанскова сумела передать на волю предложение отмечать во всём мире этот день как День памяти политзаключённых, что и было принято мировым сообществом.
Основанием для репрессий в сталинскую эпоху служила «знаменитая» 58-я статья Уголовного кодекса РСФСР: «контрреволюционные преступления», под которыми понимались измена Родине, шпионаж, саботаж, антисоветская пропаганда и агитация и прочее.
В последнее время тема репрессий очень часто освещается и в печати, и на телевидении, и на Интернет-ресурсах, и до сих пор вызывает противоречивые споры. Не вызывает сомнений тот факт, что в репрессивной политике имели место и сведение счётов, и подлые подставы завистников, и ошибки следственных органов, в результате чего пострадало и погибло немало честных и преданных стране людей. Некоторые были освобождены от дальнейшего отбывания наказания со снятием судимости ещё в сталинские годы: это выдающиеся учёные-конструкторы С. Королёв и А. Туполев, поэт Н. Заболоцкий. Хотя окончательная их реабилитация произошла уже после смерти Сталина. В 1940 году был реабилитирован и полностью восстановлен в Красной армии легендарный маршал К. Рокоссовский.
Однако восстановление справедливости велось непоследовательно и прекратилось во второй половине 60-х годов. Лишь 13 августа 1990 года указом президента СССР вновь поднимается вопрос о необходимости восстановить в правах граждан, пострадавших от политических репрессий.
В разные годы по сфабрикованным обвинениям одни были приговорены к высшей мере наказания, другие — отправлены в исправительно-трудовые лагеря, ссылку и на спецпоселения. Клеймо «врагов народа» и их пособников ложилось на целые семьи.
В Белгородской области не было лагерей и мест расстрела репрессированных, но здесь тоже готовились документы на необоснованные аресты, проводились заседания «троек», на которых выносились приговоры людям, часто ни в чём неповинным. Такова печальная судьба ветеринаров П.Н. Грацианского и Л.Л. Садовского, епископа В.Д. Жевахова (Иоасафа), инженера Г.А. Дегтярь, историка-публициста В.А. Чайкина и других.
«Державой мечен я, а как иначе? Я сын её…» — писал замечательный белгородский поэт Игорь Чернухин. В 1950 году он, студент третьего курса Харьковского юридического института, был арестован и осуждён на 25 лет исправительно-трудовых лагерей. Через шесть лет специальной комиссией Президиума Верховного Совета СССР Игорь Андреевич был освобождён «за необоснованностью осуждения», но навсегда врезался в его память «пустынный край, / Где будут душу рвать мою на части / Конвойный окрик и собачий лай».
Тысячи таких дел хранятся в архиве управления Федеральной службы безопасности РФ по Белгородской области. На их пожелтевших страницах — судьбы крестьян, сельских учителей, врачей, священников, горожан, бывших дворян, коммунистов, комсомольцев, беспартийных, русских, украинцев… Пожилые белгородские священники, которым приписали создание «церковно-фашистской организации», обвинялись в том, что они хотели заложить взрывчатку под рельсы, когда через Белгород на юг будет ехать поезд товарища Сталина… Преподаватель Григорий Булгаков, который в молодости стажировался в Японии и изучал там восточные языки, был назван «японским шпионом» и расстрелян…
Но не всегда людские судьбы решались чисто механически, во исполнение мифологизированной воли «кремлёвского горца» — кое-что зависело и от человеческого фактора, от профессиональной подготовки и личностных качеств работников следственных органов центрального и местного уровня. В качестве примера приведу эпизод из жизни Александры Ивановны Белоусенко, моей бабушки.
…1937 год. В одной из газет опубликовали список троцкистов, приговорённых к расстрелу. Прочитав его, бабушка вслух выразила сожаление о том, что их дети и жёны тоже будут отправлены в специальные лагеря для членов семей «врагов народа». Услышав это, свекровь Татьяна Платоновна написала донос «куда следует». В то время Александра Ивановна работала директором железнодорожной школы на станции Озёрки Алтайского края, была членом партии, у неё был годовалый сын. Но члены парторганизации, несмотря на присутствие представителя НКВД, характеризовали её только положительно, не согласились с наветом, что она «враг народа», а секретарь парторганизации сумел доказать, что это — семейные разборки, личные счёты свекрови с нелюбимой невесткой. Александру Ивановну из партии не исключили, и дело было прекращено. Честные и принципиальные люди спасли жизнь человеку.
К сожалению, далеко не всем обвиняемым удавалось оправдаться за неосторожные слова. Житель с. Меловое Губкинского района И. Дронов был приговорён к расстрелу только за то, что в беседе с односельчанами говорил о невозможности выполнить обязательство хлебопоставки государству из-за её больших размеров и безденежья колхозников. Приговор был приведён в исполнение, а трое малолетних детей остались без отца.
Уголовные дела нередко расследовались с грубыми нарушениями уголовно-процессуального законодательства, с лишением обвиняемых прав на защиту. Их мнение о признании или отрицании вины в протоколах допроса не отражалось, часто и само обвинение не предъявлялось.
Так, постановлением «тройки» при управлении НКВД по Курской области житель с. Ольховатка Яковлевского района А. Павлов расстрелян за то, что среди населения высказывал недовольство в адрес членов правительства. На предварительном следствии обвинение А. Павлову в совершении каких-либо преступлений не предъявлялось, в чём конкретно выражалось недовольство — не указано, квалификация его действиям не дана, а мера наказания определена без ссылки на закон.
Возвращение из небытия
По словам председателя правления областного объединения жертв политических репрессий Белгорода Олега Михайловича Донченко, всего в Белгородской области по 58-й статье было репрессировано 45 тысяч человек. Из них в настоящее время реабилитировано 25 тысяч.
С 1998 года в нашей области издаётся «Книга памяти», возвращающая из забвения имена жертв политических репрессий на Белгородчине. В ней на основе архивных материалов дается поименный список пострадавших и впоследствии реабилитированных людей. Вышло уже десять томов «Книги памяти». Они изданы благодаря огромной подвижнической деятельности заслуженного деятеля науки России, почётного члена правления Российской организации жертв политических репрессий Юрия Юлиановича Вейнгольда, к сожалению, уже ушедшего от нас.
Его жизнь, как в зеркале, отразила историю нашей страны. Он родился в 1921 году в поселке Раевка Уфимской области. В том же году семья комиссара железнодорожного участка Юлиана Геронимовича Вейнгольда переехала на белгородскую землю, в с. Кочетовка Обоянского уезда, а затем в Валуйки, где в то время строилась железная дорога.
В 1937 году отца 16-тилетнего Юрия обвинили в шпионаже и приговорили к высшей мере наказания. Вся семья была причислена к «врагам народа», но не отреклась, не предала память отца. И хотя в дальнейшем судьба Юрия Юлиановича сложилась счастливо, боль утраты родного человека он пронес через всю жизнь. Именно это заставило его потом добиться реабилитации отца и помочь родственникам репрессированных людей на Белгородчине своей работой над томами «Книги памяти».
Сегодня белгородцы делают всё возможное, чтобы реализовать федеральные законы о реабилитации, правительственные постановления о возврате гражданам незаконно конфискованного имущества, монументально увековечить память о жертвах репрессий. Так, в ноябре 1999 года на границе Краснояружского и Ракитянского районов состоялось открытие памятника российскому крестьянству, пострадавшему в период репрессий 20-30 годов. Известный скульптор Вячеслав Клыков изваял десятиметровый поклонный крест из белого камня. Место для памятника было выбрано не случайно: раскулаченных крестьян из России и Украины увозили по этой дороге в Сибирь…
30 октября прошлого года в парке Памяти областного центра был открыт мемориал «Жертвам политических репрессий». Его идея принадлежит известному белгородскому скульптору Анатолию Шишкову, а воплотил ее в жизнь другой белгородец — Тарас Костенко. «Мы открываем этот мемориал, чтобы дети и внуки репрессированных могли поклониться их памяти и принести сюда цветы, — отметил на открытии памятника мэр Белгорода Сергей Боженов. — Необходимо помнить не только успешные, но и горькие страницы истории своей страны».
Ксения Белоусенко, ведущий библиотекарь отдела краеведческой литературы Белгородской универсальной научной библиотеки